Корабль дураков - страница 6

На примере упомянутых в книге людей я хочу показать, что ландсбергизм не является каким–то новым изобретением. Это периодически повторяющийся в нашей истории и широко используемый нашими народными вожаками способ удержания захваченной власти: как можно сильнее раздуть навязанные нам якобы только чужеземцами беды, нагнать повыше волну плаксивого патриотизма, подхлестываемую костелом, перессорить народ и, поживившись на этом, искать сочувствия за рубежом, удобнее все2О — в Америке. Вот почему, пользуясь таким оружием, ландсбергизм без особ02О труда отнял у народа гораздо больше реальных ценностей, чем их дал. Распоясавшись, он замахнулся даже на главное достояние нации — еелюдей. Прикрываясь борьбой с так называемой номенклатурой, он ликвидировал десятилетиями выпестованных специалистов почти во всех сферах государственной деятельности, а на их место протолкнул верных ему честолюбивых пустышек–экспериментаторови амбициозных невежд, сосредоточив всю вредительскую деятельность маргuналов в одно гадкое понятие — новую национальную элиту. В этой клике подобралась очень пестрая публика: резuстентыl, полицаи, специализировавшиеся на евреях, министры, партийные лидеры, разбогатевшие мошенники, вилиямпольские бандиты 2, перекрасившиеся функционеры и американские пенсионеры. Их сплотила горячая любовь к доллару, и Родина здесь ни при чем.

Но куда подевалась лелеявшая традиции В. Кудирки и Й. Басанавичюса интеллигенция — ум и совесть нации? Мне кажется, она в глубоком шоке. Она все еще боится признаться, что здорово промахнулась и не тех князьков одарила своей патриотической невинностью. Ведь интеллектуалам, получившим образование и понимание жизни в двадцатом веке, не так просто внезапно воскреснуть и пробудиться в замызганной постели девятнадцатого века, тем более — понять, что виной всему она сама и выбранный ею супер патриотический, но чрезвычайно узкий и своекорыстный курс, совсем не похожий на серьезную политику и с каждым днем все больше и больше напоминающий заразу от беспутной любви.

Так в очередной раз элита нации предала свой народ: когда–то он ополячился, потом обрусел, обамериканился, а сейчас — объевропился. Нация противилась этим предательствам, рождая отряды самоотверженных светочей, которые напоминали литовцам, кто они такие и куда должны идти… Но сейчас и село в глубоком обмороке, оно стало для властителей Литвы камнем на шее!.

В качестве основной мысли моего вступления я хотел бы процитировать философа С. Шалкаускиса, который утверждает, что мы, литовцы, являемся нацией, которая никогда не была тем, чем бы могла быть. В 1990 году история в очередной раз подарила нам уникальный шанс для возрождения и национального расцвета, но из–за исторической ошибки, из–за глупых амбиций политиков, провинциальнога невежества и жадности государственных мужей, корчащих из себя аристократов, мы остались окраиной Европы, которую кормят политическим и всяким прочим дурманом, порождающим духовную немощь нации, стали провинцией, в которую без особого труда можно направлять все стоки, уже не очищаемые западным обществом.

Установилась странная двойственность: с одной стороны, современные политики всеми силами, не жалея миллионов, продолжают создавать миф о крепнущем государстве, а с другой, практической стороны, разваливают это государство до самого основания.

Глас народа — глас Божий. Наконец он услышан. По его воле нас выбрали в Инициативную группу «Саюдиса». После первой разминки и робких речей ни у кого из нас еще нет никакой ясности. По чьему–то замыслу мы должны что–то совершить, что–то улучшить, что–то объяснить народу. Но по какой–то причине эта неопределенность светилась в глазах некоторых членов группы сильным допингом. Поначалу мне показалось, что это опьянение уже не стесненной никакими правилами свободой. Она горячила людям мозг, растворяла ответственность и уважение к иным мнениям. Она была несколько искусственной, требовавшей, чтобы в кармане имелся про пуск, поэтому в наших первых протоколах пестрели только лозунги, клятвы и россыпи романтических обещаний, почему–то называвшихся «мировой практикой». Каждый член группы изо всех сил старался быть увиденным, услышанным, выделенным среди прочих. «Так начинается любой заговор неполноценных деятелей», — записал я тогда в своем дневнике и, как потом оказалось, ничуть не ошибся.