– Да не будь ты таким зажатым, мы же друзья, – говорил принц Баловник, когда они с Мухой играли в войну оловянными армиями в игровой комнате.
– Да, ваше высочество.
– Прекрати кланяться и чесаться, – говорил принц, когда они с Мухой обрывали крылья насекомым в саду.
– Да, ваше высочество.
– И не называй меня ваше высочество, – говорил принц, когда они с Мухой мучили мышь в кладовой.
– Да, милорд.
По прошествии двух недель шлепков по бедрам и вульгарных шуточек Муха наконец осознал, как ему повезло. Сильный мира сего его выделил и приблизил к себе. Дружеские синяки у него на руках были печатями, подтверждавшими высшую милость. Никогда прежде ему и в голову не приходило, что он может рассчитывать в жизни на нечто большее, чем роль скромного винтика в незамеченном механизме. В конце концов цель любого слуги – чтобы тебя не замечали хозяева. Члены королевской семьи знать не знали, откуда берется еда на столе, куда девается содержимое ночных горшков и почему сад при дворце смотрится аккуратнее, чем дикий лес. В царстве короля Бювара алхимики по-прежнему искали Философский Камень, но аптекарей привлекал более заманчивый камушек: снадобье, что превращает тебя в Невидимку. Ходили слухи, что изобретателя ожидает награда поистине королевская, хотя монарх, объявивший награду, давно уже сгнил и рассыпался прахом в дворцовом склепе, забытый всеми.
– С тобой, Муха, я плюю на обычаи и традиции, – похвалялся принц Баловник. – Помазанник божий свел дружбу со слугой?! Такой вот я оригинальный.
Разумеется, высокорожденные вельможи не одобряли подобного поведения принца. Историки тщетно искали прецедент. Благородные лорды и дамы возмущенно роптали, оскорбленные столь вопиющим нарушением этикета. В прошлом таких наглых выскочек, как этот Муха, казнили и за меньшие прегрешения, рассуждали придворные, однако же как любимчик единственного наследника Муха был неприкасаемым. Только король мог бы решить это дело ко всеобщему Удовольствию – но на это рассчитывать не приходилось, поскольку король Бювар не счел нужным даже заметить столь возмутительное нарушение традиций. Он не придавал никакого значения тому прискорбному обстоятельству, что наследник престола не выражает желания ехать на охоту; он как будто и не замечал, что на занятиях по фехтованию принц откровенно сачкует, а на рыцарских турнирах – откровенно зевает И постепенно (как вода точит камень, как лед раздирает скалу) Мухе втемяшилось в голову, что ему, чем черт не шутит можно рассчитывать и на возведение в дворянский чин. Его спина распрямилась, взгляд, прежде всегда устремленный в пол, теперь уже не был столь скромным; он научился ходить подражая походке благородных господ, и кланяться так, чтобы при этом выгодно подчеркнуть достоинства своей фигуры. В своих новых покоях на вершине башенки Муха нежился в роскоши, принимая ее, как трава принимает росу. Мир черных лестниц поблек в его памяти. Ну и невелика потеря.
– Однажды придет такой день, – говорил он своему отражению в зеркале, – когда мы с тобой будем дружить с королем. Мы станем богатыми-пребогатыми, и все девушки королевства будут мечтать о нас по ночам.
Так в неге и роскоши проходили недели и месяцы. Весна сменилась летом, но мальчики продолжали играть, увечить кошек и ломать крылья птицам. Муха уже не жалел зверюшек, которых он помогал калечить, ибо его завораживало остроумие принца Баловника, и новые слова, которые он узнавал – далеко не все из них были полезными и поучительными, любезные мои господа, – с лихвой возмещали периодические неудобства от мелких кровопусканий. Муха не сомневался, что принц его любит; и виноват ли мальчишка, что он предпочел быть счастливым?
И вот король подрядил резчиков-мастеров сделать игрушечную модель королевства для своего капризного сына. Многим благородным вельможам пришлось выехать из своих покоев, дабы мальчику было где развлекаться; законченная модель заняла почти все западное крыло замка.
– Тебе неинтересны охота и рыцарские турниры, сын мой, – сказал король как-то утром за завтраком. – Может быть, тебе больше понравится это игрушечное королевство.
