Корабль дураков - страница 61
Лихорадка рассеялась, как туман. Боль в горле прошла, насморк – тоже. Я лежал с широко распахнутыми глазами, глядя в темноту. Мой разум был чистым, как камень, омытый водой.
Что-то сдвинулось в темноте. Я затаил дыхание. Ничего. А потом снова: плеск воды, хлюпающей в ведре. Тонкая струйка воды льется в каменную умывальню. Я осторожно свесил похолодевшую руку с кровати и пошарил по полу в поисках кремня и кресала. Тихий, едва различимый шелест – как землеройка проводит лапкой по бумаге, – что-то зашевелилось. Я почувствовал на себе взгляд. Холодный взгляд. Быстрое, судорожное дыхание. Как у крысы. Страх придал мне живости: я ударил кремнем о кресало над фитильком масляной лампы, и зажегшийся свет ослепил меня самого. Глиняная плошка упала на пол. Какая-то скрюченная фигурка метнулась из круга света. Я не сумел разглядеть, что это было – перед глазами плясали синие искры.
– Стой! – закричал я, и сам поразился тому, каким испуганным был мой голос.
Искры перед глазами наконец потухли, и я сумел кое-как разглядеть непонятное существо. Это был никакой не урод, как мне показалось вначале. И не чудовище из ночных кошмаров. Больше всего это создание было похоже на голенького недокормленного ребенка. Шея у него была очень короткой, даже можно сказать, недоразвитой, и голова – лысая, как у неоперившегося птенца, – казалось, лежит прямо на непропорционально широких плечах. Ребра выпирали так, как будто они сейчас порвут кожу.
– Пожалуйста, не убегай, – прохрипел я. – Я тебе ничего не сделаю.
Но ребенок меня не слушал. Он схватился за ручку двери, уже готовый выскочить в коридор. Я бросился следом за ним, но, поднимаясь с кровати, так резко сбросил с себя одеяло, что лампа потухла. Пока я возился с кремнем, странное существо растворилось в густой темноте дремучих артерий Башни.
Кровь стучала у меня в висках; сердце билось, как загнанный зверь. У меня было странное ощущение, что все вокруг мне враждебно. Чтобы как-то унять свой страх, я принялся размышлять о событиях последних дней. Что мне было известно? Что каждый из соперников в этой неведомой мне игре выбрал меня своей пешкой; своим мальчиком на посылках. То есть я пешка, но я же – и шахматная доска, на которой ведется сражение: так могучие державы, опасаясь друг друга, ведут свои войны на территории вассальных земель. У меня в голове разыгрывалось представление театра масок: я представлял себе братьев – одного за другим. Эридус, фальсификатор и выдумщик. Честолюбивый Людвиг и его нерешаемое уравнение. Греда и Эп, композиторы, не владеющие нотной грамотой. Нестор, с его мастерской, захламленной бессчетными изобретениями сомнительного авторства. До какой низости смогут дойти эти люди ради достижения собственных целей? Я лежал в темноте, вспоминал бурные споры Избранников и пытался представить те смерти, которыми умер Гербош фон Окба.
Я подошел к вешалке и рывком сдернул с нее рубаху. На ладонь выпал сложенный листок. Я развернул карту, которую мне дали Греда и Эп, разложил ее на полу, придавив заворачивающиеся края ножками соседних кроватей, и принялся изучать ее при свете лампы.
Внешняя стена Башни, как я уже знал, была абсолютно глухая. Может, когда-то – много веков назад – в ней были окна, но потом их заложили, запечатав Башню внутри самой себя. За этой твердыней я с удивлением обнаружил несколько обширных зон, о существовании которых даже не подозревал, – на карте они были отмечены изумительными иллюстрациями. Крипто-Зоологический кабинет (не существует), где когда-то хранились рога единорогов, образцы меха сфинксов, пыль от разбившихся големов, окаменевшие испражнения грифонов и чучело яйцекладущего грызуна с утиным клювом, каковое животное скептик-картограф объявил выдумкой изобретательного таксидермиста… Песчаная комната, оборудованная прохладными оазисами и периодическими миражами… Купальни горячих источников, давно охлажденных Временем… залы собраний наподобие гигантских пещер, где давно провалились полы и обрушились потолки… храмы, кухни и нужники, где теперь обитают лишь слизни и другие ползучие твари, которым для жизни не нужен свет. Часть Башни, которую братья использовали для жилья и работы, казалась крошечной по сравнению с этими необитаемыми областями; если принять всю Башню за человеческое тело, то обжитая ее зона была по размерам не больше печени. Я провел пальцем по черной линии на карте (братья Греда и Эп начертили ее углем), которой мне надо держаться, чтобы попасть на Верхние ярусы.
