Рана Хартер обнаружила, что «компьютер» у нее в голове работал лучше, если она подключала фантазию. Стоило ей представить резкую встряску в вышине, а потом следить взглядом за тем, как, поблескивая в лучах солнца, вниз падают багаж и разные съестные и несъестные припасы, и она физически чувствовала, как «крутятся шестеренки» у нее в мозгу, как идут подсчеты координат и очертаний территории падения добычи. Резкие, четкие, математически точные линии траекторий падения и ветер пахли камфарой, звенели в ее ушах лишенными вибрации, точнейшими нотами нескольких флейт – по одной на каждую переменную.
И приходили ответы.
Рана обернулась и посмотрела на Херд. Та уже надела шубу с капюшоном. Соболья шуба была одним из первых трофеев, добытых с помощью Александра. Это он, гигантский разум, устраивал для своих подопечных сброс багажа из самолетов. Краска, которая прежде скрывала истинный цвет риксских глаз Херд, теперь выцвела, и ее глаза искрились фиолетовым светом и очень красиво смотрелись в обрамлении черного меха. Ворсинки шубы шелестели, шевелясь на морозном ветру, и это легкое движение заставляло Рану слышать, как звенят маленькие мерцающие бубенчики, прицепленные к лодыжкам свадебных танцоров.
Херд ждала ее инструкций и всегда уважительно молчала все то время, пока Рана пускала в ход свои уникальные способности (правда, в то мгновение, когда Рана произнесла «да», боевик-рикс сжала ее руку – будто именно это слово и увело самолет с курса).
– Семьдесят четыре километра в ту сторону, – сказала Рана и постаралась указать как можно точнее.
Взгляд фиолетовых глаз Херд устремился туда, куда указывала Рана. Рикс искала ориентиры. Затем она кивнула и обернулась к Ране, чтобы поцеловать ее на прощание.
Губы рикса теперь всегда были холодными – температура ее тела приспосабливалась к погодным условиям. В ее слюне чувствовался легкий привкус ржавчины, и из-за этого слюна казалась немножко похожей на кровь, только была слаще. Ее пот не содержал соли. Из-за своего минерального состава он по вкусу походил на воду в шахтерском поселке. Когда Херд стремительно зашагала к флаеру и полы ее широченной шубы взметнулись вверх, будто крылья, синестезический запах лимонной травы, исходивший от птичьих движений рикса, смешался с привкусом, оставшимся на губах у Раны. Она наблюдала за риксом с неослабевающей радостью.
Но Рана отвернулась к входу в пещеру еще до того, как взвыл оживший двигатель флаера. Каждая секунда пребывания на морозе что-то отнимала у нее.
Внутри температура все-таки была выше нуля.
На Ране Хартер были два слоя натурального шелка, лисья шапка и шуба из искусственной шиншиллы, крытая кожей синего кита, сородичи которого во множестве водились в южном океане. И все равно она мерзла.
Стены пещеры были завешаны старинными гобеленами, предназначавшимися для Музея древностей в Поллаксе. На ледяных полках, которые Херд вырезала в стенах, красовалась громадная коллекция косметики и одежды – сокровищ, извлеченных из упавшего багажа авиапассажиров. Рана и Херд спали на шкуре крупного зверя, похожего на медведя, но что это был за зверь – они не знали. Судя по фирменному ярлыку, шкуру вывезли с другой планеты. Пол был покрыт кусками мягкой подкладки, выпоротой из чемоданов и сумок, а под подкладкой находились горы белья.
Повсюду лежали и стояли маленькие, но удобные дорожные бытовые устройства. Электронные игры, кофеварки, фонарики, игрушки из секс-шопов. Все это Херд умудрялась разбирать и переделывать во что-то другое, более полезное. Питались Херд и Рана только деликатесами. Мясо молодых животных, фрукты – непростительно не по сезону, икра и экзотические орешки, засахаренные насекомые и съедобные цветы. Все эти продукты были уложены в миниатюрные упаковки, приспособленные для роскошного питания в самолете. Что-то было в консервных баночках, что-то снабжено устройством для самоподогрева, что-то подвергнуто глубокой заморозке, что-то лежало в пакетиках, а что-то – в коробках-термосах. Другие продукты следовало поливать жидкостью из пластиковых бутылочек – таких крошечных, что с ними ничего не случалось за время долгого падения. Рана и Херд наливали себе вино и воду в хрустальные бокалы. Бокалов было два, и кто-то настолько высоко ценил их, что упаковал в тридцатисантиметровый слой киберпены. Как ни странно, на коробке значилось, что в ней содержится кофе в зернах. То ли кто-то ошибся, то ли таким образом перевозил краденый антиквариат.
