Виктор поморщился. И Вронская затараторила:
– Да, у меня девичья память, да, не психи, а больные, пациенты. Все, я запомнила.
– Там еще много таких случаев, – лицо врача смягчилось, – у этих двоих – параноидальная шизофрения с непрерывным типом течения. На момент совершения преступлений они не отдавали отчета в своих действиях, поэтому не понесли ответственности. Таких пациентов помещают на длительное принудительное лечение. Хотя, знаешь, недавно был ужасный случай – после такого лечения пациент вышел и опять совершил преступление. Девочка пяти лет, подвернулся ребеночек вот такому больному…
– Надеюсь, ты его закатал по полной программе, выдал экспертизу, по которой можно пожизненное схлопотать? Нечего таким уродам – в смысле больным – по улицам шастать!
Виктор развел руками.
– Увы, он болен. И он не отдавал отчета в своих действиях. Опять лечение, хотя я сам отец и меня тоже пугает и возмущает все это… Впрочем, Ольга будет отвечать в суде за свои действия. Она была вменяема во время совершения преступления. Она планировала его, пыталась выставить виновным своего мужчину. То есть она отдавала отчет в своих действиях и осознавала, что совершает. Но она, конечно, больной человек. У нее не самое распространенное заболевание. Но процентов восемьдесят больных с пограничным расстройством личности в случае совершения преступления признаются вменяемыми. Хотя эта болезнь побуждает к совершению правонарушений. Такие больные предъявляют высокие требования к себе и окружающим. И «наказывают» по полной программе. Сами могут покончить с собой, друзей могут убить за малейшую провинность.
– Так что это за болезнь такая? Как называется? – перебила Лика, копаясь в сумке. – Так, диктофон я забыла, буду делать пометки в блокноте, говори помедленнее.
– Так и называется, – Виктор снял очки, потер переносицу, – пограничное расстройство личности. В Советском Союзе его не диагностировали, и не во всех даже современных книгах по психиатрии оно выделяется в классификации. Хотя открыто оно, если можно так выразиться, давно. Фрейд и его последователи обратили внимание, что есть пациенты с серьезной психологической травмой (как правило, инцест. В случае с Фирсовой – действия развратного характера любовником матери), которые не поддаются лечению психоанализом. Пограничное расстройство личности, пограничный синдром называют амбулаторной шизофренией. Очень высока частота заболевания у детей матерей, страдающих этим заболеванием. А ведь мать Фирсовой находится на принудительном лечении, амбулаторно ей оказывать помощь уже нельзя, болезнь прогрессирует… У Ольги начальная стадия, ее поведение в принципе не сильно отличается от нормы.
– Слушай, Вить, я не понимаю. Но она же жила с психологом! Неужели он не заметил, что она больна?! Я говорила про Ольгу с Игорем. Он уверяет, что, когда узнал про тот случай, детский, на сеансе гипноза, испугался, что она не справится с этой информацией в случае осознания. Но он не думал, что речь идет о болезни!
– Внешние признаки не заметны не специалистам. И даже по многим психиатрическим тестам больные показывают результаты, как здоровые люди. Таким больным свойственно ассоциировать себя с любимыми, с друзьями. Границы личности Ольги порой становились размытыми, она даже чувствовала себя Игорем.
Вронская кивнула. Да, кажется, в телефоне Фирсовой даже SMS была похожая – «хочу стать тобой».
– Когда Ольга стала свидетелем измены любимого человека, то решила его «наказать». Ее признание участковому милиционеру, судя по нашим беседам, – попытка «наказать» и себя. У этих больных черно-белое мышление, там, в сознании, есть только друзья и враги…
– Слушай, но все равно, – Лика отложила блокнот, подошла к аквариуму, – я же с ней общалась, она не производит впечатления больной!
– Это не самое тяжелое заболевание. И ты не врач. Если бы не наследственность или хотя бы не бордель вместо семьи в детстве – ее личность могла бы устоять, не подвергнуться деформациям. А сейчас я даже не знаю, поправится ли она. Медикаментозное лечение пока дает хороший результат, но как будет дальше – сложно прогнозировать. Впрочем, с профессиональной точки зрения, это очень интересный случай. Я интересуюсь этим заболеванием. Мне кажется, из исторических личностей им страдали Мэрилин Монро и Ева Браун.
