— И садись рядом со мной, мой славный управдом. Будет пить по-славянски. У нас это называют «поминки».
— «Поминки», — переспросил грек.
— Угу…
— И что мне делать, славный Иван Сальватор?
— Ничего не делай, Ахилл, просто наполни наши кубки этим божественным фалернским и слушай, что я буду говорить.
— Будет сделано, мой господин…
Грек охотно перелил из чаши вино в большие кубки.
Иван на правах инициатора идеи первым поднял кубок.
— Итак, наши питейные сосуды полны. Будешь повторять за мной слова, Ахилл. Подними чашу и скажи…
— Что сказать мой господин?..
— …За Фабия, упокой душу его грешную, — сказал Иван.
— За Фабия, упокой душу его грешную, — повторил управляющий.
— А теперь, славный грек, осушим наши сосуды, но чокаться не будем. За упокой не чокаются. Ясно?
— Ясно…
Они выпили.
— Теперь ему там, на небесах будет хорошо, — поднял к верху глаза Иван.
— А отчего на небе, ведь царство мертвых находиться в земных подземельях Аида? — недоуменно спросил грек. — В небе только царствуют всемогущие боги Олимпа.
— У нас славян вера такая. Если ты хороший человек, то твоя душа на небе рядом с богом и ангелами… Ангелы — это типа ларов римских. Они присматривают за живыми людьми: как бы с ними что-нибудь не случилось. На небе правильным людям хорошо и привольно. Это место называется рай. Они гуляют по облакам райским, красивым садам и общаются друг с другом и своими давно умершими родственниками.
— А если ты плохой человек? Куда по вашему вероучению попадает он?
— Ели ты плохой, то твое место в Аду, то есть в Аиде. А в Аду существуют злобные и жестокие черти, то есть чудовища типа Сциллы. Эти черти сажают в котлы с водой людей и разводят под емкостями костры. А грешники в кипятке варятся и мучаются. И так каждый ведь. Так сказать вечные мучения. Или их иногда на вертеле поджаривают. Тоже сильная пытка.
Глаза у старика от удивления округлились.
— О, Зевс, какие страхи ты рассказываешь, господин! Не хотел бы я попасть в ваш «Ад». А как твой бог называется, господин?
— Называй меня просто Иван, старик. Я для тебя Иван, понял, Ахилл?
— Хорошо, мой господин, то есть Иван.
— А мой бог называется Иисус Христос.
— Мудреное название, намного длиннее, чем Зевс.
— А теперь давай, старик, помянем твою жену Роду. Пусть ей тоже, как и Фабию будет хорошо на небесах. Ведь она была неплохим человеком.
— Да, она, несомненно, была славной женщиной. Весьма славной. Так давай, мой хозяин Иван, помянем и ее.
Глаза грека затуманились сильной скорбью и увлажнились. Две крупные слезы скатились по старческим щекам. Управляющий снова наполнил вином сосуды.
— За Роду, упокой ее душу грешную! — воскликнул Иван.
— За Роду, упокой ее душу грешную! — поддержал его Ахиллес.
Потом поминающие выпили за всех убитых рабов. Затем по предложению Ахиллеса за его бывшего хозяина Валерия Котту. Далее — Иван и управляющий начали осушать кубки уже за свое здравие и здравие Цезаря. После обильных возлияний они уже дошли до кондиции и пели гимн Российской Федерации:
Россия — священная наша держава,
Россия — любимая наша страна.
Могучая воля, великая слава —
Твое достоянье на все времена!..
Потом поминающие и говорящие за здравие уснули. Иван — в кресле за столом, а Ахиллес — упав под стол, на медвежьей шкуре.
На следующее утро управляющий скажет хозяину, что ему понравились «славянские поминки» и что они намного лучше греческих заунывных и торжественных песнопений и плясок, и что поминки следует время от времени проводить в узком домашнем кругу, на что его патрон категорически согласился.
* * *
Ахиллес опять намекнул Ивану, что нужны новые рабы. Тяжело ему одному, старику, хозяйствовать дома. Родин послал гонца к Цезарю с просьбой о финансовой помощи. Император откликнулся и вскоре появился тот самый казначей, что приезжал ранее. Квестор в сопровождении отряда всадников-инкассаторов привез в два раза больше мешочков, чем в первый раз. Ахиллес и Иван в присутствии квестора пересчитали деньги и, когда тот уехал, положили в потайную комнату. Что вошло — непосредственно в сейф, а что не вошло — на верх сейфа и на пол.
На следующий день Сальватор и Ахиллес в окружении почетного эскорта из десяти легионеров и декана пошли на невольничий рынок. И вдруг им навстречу — вот неожиданность — попался бесстрашный гладиатор Мамерк. Македонянин сразу узнал фаворита Цезаря и первым поздоровался:
