Контрольный выстрел - страница 151

Вот Пыцик-то и оказался главной удачей. Поскольку память у него, как знал Саша, была капитальной, а здесь он в последние годы обретался в должности заместителя управляющего жилищной конторы, — так он по старинке называл ЖЭК, преобразованную сперва в ДЭЗ, а после — в РЭУ, черт разберет все эти изыски российского бюрократического ума. Быстро разобравшись в сути Сашиного интереса, Савелий Иванович прытко потащил его в свою контору, располагавшуюся поблизости, буквально за углом, в подвальном помещении огромного, сталинской еще постройки, дома. Длинным и узким коридором они прошли в кабинетик, находившийся в самом торце. Очереди, тянувшейся вдоль коридора к его двери, Пыцик заявил безапелляционно и строго:

— Семнадцать с половиной минут занят. После начну прием.

И даже в этом был весь Пыцик, до мелочей, до секунды распределявший свое время.

Они сели друг напротив друга. Савелий Иванович добыл из ящика, заляпанного чернилами, старого конторского стола пухлую папку с бумагами и расстелил перед Сашей лист «синьки» с изображением бывшего плана квартала.

— Вот он, твой 7 А, — Пыцик ткнул толстым пальцем в синьку. — Снесен в позапрошлом годе, ага! Ты ж, Сан Борисыч, едрит твою, и не знаешь, какая тут тогда война шла!

Пыцик всегда отличался склонностью к словесности, чаще — неизящной. Но слушал его Турецкий, как первого весеннего соловья в дни влюбленной молодости.

— А что за битвы-то?

— Ну-у! — От наслаждения поведать необращенному великолепную историю, Пыцик даже откинулся на спинку стула, хотя сделать это было практически невозможно ввиду общей округлости фигуры, и скрестил пальцы-сардельки на высокой груди, шарообразно переходящей в живот. — Така-ая битва! — чмокнул он губами. — Даже КГБ, ты же знаешь этот танк, ничего не смог поделать. Как только хмельные казачки уволокли ихнего Феликса с площади, кончился тут гэбэшный рай. Им же, едрит твою, тут пять домов принадлежало! И твой — 7 А, и другие. Уж как они боролись! Какие бумаги слали! Чего не обещали! А мэрия ни в какую. Вот и пришлось им, ёнать, съезжать к такой-то фене. Да и как не понять, земелька-то у нас тут куды твои мильены стоит! Каждый, значит, квадратный. Вот мэрия ее и продает иностранным, стало быть. А куды те мильены идут, к какой едреной матери, нам знать не дано… Так что ты там говорил-то? Человек у тя пропал?

С бывшим милицейским полковником можно было быть откровенным, в пределах допустимого, разумеется. Саша объяснил Пыцику, почему его интересует конкретный человек, в паспорте которого стояла прописка, а в домовой книге по этому адресу он не значился.

— Дак, мил друг Сан Борисыч! — обрадовался Пыцик. — Какая тут, к едрене, сложность-то? Ведь это ж у них, у гэбэшников, тут за милое дело «крыша» была. Кого хошь — пиши, прописывай, выписывай, в своих же руках все! А жил тут твой или нет, никого, извини… — И тут Савелий выдал такую тираду, что Турецкий захохотал. Силен дед! И словарь у него сохранился — что надо!

Все теперь стало ясно.

— Спасибо, родной! — Все еще хохоча, Саша безуспешно попытался обнять Пыцика. — Ты ж мне столько времени сэкономил!

Семнадцать с половиной минут истекли, и Турецкий мог теперь без всяких угрызений совести отзывать Дениса. Пообещав Савелию Ивановичу как-нибудь при случае заглянуть снова на огонек, но уже без всяких дел, а так, по старой памяти, Саша удалился мимо оживившейся очереди. Про нее, прощаясь, Пыцик сказал, что это — очередная партия на выселение. Точнее, переселение жильцов куда-нибудь в Солнцево или еще подальше. А их замечательные коммуналки с четырехметровыми потолками будут перестроены под дорогие офисы для инофирм. Не известно, чего здесь больше — иронии или издевательства. Но такова политика, да и, в конце концов, каждый свободен теперь в своем выборе. Не того ли добивались?..

Странное дело, Турецкий несколько лет работал буквально в двух шагах от конторы Пыцика, в следственной части Генпрокуратуры, размещающейся по соседству. И каждый день ходил здесь, и бегал, и ездил в своем задрипанном «жигуле», но ни разу не встретил старого товарища и коллегу. Больше того, вероятно, ежедневно встречал и жильцов уже снесенных ныне домов, всех этих существующих и несуществующих гэбэшников, не выдержавших борьбы с всесильной, оказывается, мэрией, опирающейся не на всесилие власти, а на большие деньги, которые оказались сильнее и крепче любой власти. Может, действительно прав Олег, и всем давно уже следует перестроить свою идеологию? Или философию. Или просто принять без всяких оговорок его точку зрения. «Мы жили по соседству… Встречались просто так…» Дурацкий мотив привязался, и Саша никак не мог от него избавиться…