Контрольный выстрел - страница 121

Едва он вошел в свой кабинет, как раздался звонок внутреннего телефона.

— Ну наконец-то! — Меркулов был сердит. — В чем дело, мы же договорились закончить твое дело с утра! Я сижу, как дурак…

Саша еле сдержался, чтобы не задать наивный вопрос: «Костя, почему — как?» Но ответил спокойно, без тени улыбки:

— Извини, Костя, но я с семи утра уже ношусь по Москве. Только что был в фирме этого Поселкова, пустой номер, Костя.

— Пустой, значит, пустой, — без всяких эмоций отреагировал Меркулов. — Давай возьми дело, все ему сопутствующее и иди ко мне.

Со дня убийства прошла неделя, с того момента, как Турецкий взял в руки тонкую папочку с несколькими листками дела — сегодня шестой день. А ощущение такое, что расследование длится вечно. Устал уже от него. Вон одних свидетельских показаний на добрый килограмм. А ведь еще нет заключений от криминалистов по поводу машины, анализа от Кима Курзаева, материалов по списку прилетевших из Франкфурта пассажиров… И многого другого.

Саша забрал у Клавдии Сергеевны пакет из МУРа с фотороботами и всю кипу материалов выложил на приставном столе в кабинете Меркулова. Когда взялся за пакет, почему-то почувствовал слабую дрожь в пальцах. Будто держал в руках предсказание своей судьбы.

— Посмотрим? — спросил у Кости.

— Вскрывай, — кивнул он и зачем-то поднялся.

Саша достал из плотного конверта два листа. Положил их рядом на Костин стол. Обошел его и стал рядом с Меркуловым. Да, конечно, они могли ожидать большего. Про оба портрета можно было бы сказать, что они кого-то отдаленно напоминают, но в то же время совершенно незнакомы. Турецкий понял скептическую оценку работы незнакомой ему Верой Константиновной, новой сотрудницей НТО, и Володей Яковлевым, которые еще вчера заявили, что сведения слишком расплывчатые, а человека можно узнать лишь при большом желании. Словом, мало чем сумел помочь Семен Червоненко. Изображенные на портретах, вероятно, в силу присутствия у шофера Сени какого-то своеобразного художественного видения, а возможно, как раз наоборот, ввиду его полного отсутствия, выглядели словно молочные братья. И именно как роботы, а не люди с их индивидуальными чертами лица. Но вот же чертовщина какая, один из них, с тонкой чертой усиков на верхней губе, кого-то Саше определенно напоминал. Он посмотрел на Костю, тот на него, они дружно пожали плечами, а Костя, не теряя зря времени, сунул оба фоторобота в конверт и небрежно откинул его на край стола, чтобы больше к ним не возвращаться. Саша знал эту его манеру решать некоторые вопросы быстро и категорично. Ну что ж, нет так нет…

Затем совместными усилиями было составлено мотивированное постановление о прекращении дела об убийстве С. Е. Алмазова в связи со смертью обвиняемого В. А. Кочерги. Когда покончили и с этим вопросом, Костя встал из-за стола и пошел к окну — постоял в излюбленной своей позе капитана Немо, провожающего соратников в последний путь. Была такая картинка в старой книге: одна рука на груди, пятерня другой сжимает подбородок. Впечатляло. Раньше, но теперь-то уж нет.

— Пойду-ка я к себе, Костя, — сказал Саша без всякой надежды получить хоть какой-нибудь толковый совет.

— Федоров по списку «Люфтганзы» не звонил? — словно пробудился Костя, не оборачиваясь от окна.

— Нет пока. Сейчас поспрошаю Кима и наше НТО. А с ними чего будем делать?

— Как это — чего? Грамотей, прости Господи… Я хочу продумать вопрос, как нам твоего господина Волкова на того полковника из ФСБ перекинуть, вот вопрос. И какую пользу от этой рокировки получить. Чего от них взамен потребовать. Ладно, иди пока, но, если уедешь, обязательно сообщи. А вообще-то одна мысль у меня наклевывается… но позже, позже.

Забрав с собой документы и пакет с фотороботами, Турецкий покинул кабинет Меркулова.

Может быть, где-то подспудно он хотел услышать успокаивающий, бархатный голос Веры Константиновны, но, увы, ответил грубый и мужской. Без всякой надежды Саша сообщил, что его конкретно интересовало, и услышал в ответ:

— Приезжайте, есть результаты.

Это хорошо. Но теперь оставался еще доктор Курзаев.

— Как наша с вами тяжкая жизнь, уважаемый Ким Шогенович? — начал Турецкий издалека.