И тут же автоматные очереди ударили откуда-то справа.
— Ложись! — крикнула Лютейн, бросившись на пол. За спиной раздавались крики раненых, шум падающих тел. Выругавшись, она стала расстреливать мелькающие в маленькой комнатке тени. Эти ублюдки провели ее: прекратили огонь, чтобы она подумала, что с ними покончено. Когда же солдаты устремились в холл, халиане нанесли внезапный фланговый удар.
Но на большее можете не рассчитывать, со злостью подумала она. Перевела автомат в режим одиночных выстрелов, поймала в прицел одну из теней, нажала на спусковой крючок. Халианин-дернулся и рухнул на пол. За ним последовали и остальные, сраженные выстрелами ее товарищей. От предсмертных криков Лютейн даже поежилась.
А потом крики отрезало внезапно захлопнувшимися автоматическими дверьми. Лютейн, не раздумывая, открыла шквальный огонь. Солдаты последовали ее примеру. Двери лифта мгновенно превратились в решето.
— Прекратить огонь! — проревела Лютейн.
В холле воцарилась тишина.
— Они от нас ушли, — прорычал кто-то из солдат.
— Главное, чтобы они не вернулись. Сержант Марфеш, выставьте охрану у двери, — Лютейн огляделась, пересчитывая волосатых мертвецов. Десять. На шесть ее солдат.
Энильо склонился над стонущей Казрутин, наложил прокладку на рану в груди, закрепил герметиком. Лютейн шагнула к ним.
— Ты дал ей обезболивающее?
— Первым делом, лейтенант! — загерметизировав рану, Энильо повесил флакон на пояс Казрутин, прикрыл грудь разорванной гимнастеркой. — Она продержится до прихода санитаров. — Он коснулся «маячка» на ее поясе, и тот замигал.
Лютейн кивнула, на сердце легла тяжесть.
— Есть еще раненые?
Белардин покачал головой:
— Юна — единственная, кто сразу не отдал концы, лейтенант.
— Мы потеряли семь человек, — Лютейн перехватила автомат. — Пусть же их смерть будет не напрасной. Очистите лестницу.
Солдаты начали стаскивать со ступеней трупы халиан.
— Подождите, лейтенант, — Марфеш разорвала рукав гимнастерки Лютейн, вколола обезболивающее. Потом продезинфицировала рану. — Ничего страшного. Пуля прошла насквозь, не задев артерию. Рука все еще побаливала, но кровотечение практически прекратилось. Марфеш залепила входное и выходное отверстия герметиком: — Может, позвать санитаров?
— Обойдусь, — Лютейн нетерпеливо вырвала руку, — стрелять я могу, а все остальное неважно. Мы должны отомстить.
— А я-то думала, что мы уже отомстили, — Марфеш оглянулась на трупы халиан. — Глупцы! Они получили по заслугам.
— Глупцы? — нахмурилась Лютейн. — Ну нет! Они рискнули и проиграли, вот и все. Эти ублюдки заманили нас в холл. Когда их товарищи на лестнице погибли, те, что засели в лифте, перестали стрелять. Когда же мы ворвались в холл, они ударили с фланга. Понимая, что тоже погибнут, если в первые же секунды не перебьют почти всех.
— Но они же удрали на лифте.
— Нет, поднялся только лифт. Я сомневаюсь, что в кабине хоть кто-то остался в живых. А если кто и остался, то он уже отвоевался, — она потерла виски. — Впрочем, это всего лишь предположения. Мы должны выяснить, остался кто-нибудь наверху или нет.
Марфеш виновато посмотрела на Лютейн:
— Нам следовало подождать вашего приказа, так?
— Да, — Лютейн разглядывала лестницу. — Как ты уже сказала, устраивать засаду в лифте — идея глупая. Более того, самоубийственная.
Марфеш пожала плечами.
— Может, они решили, что иначе против нас им не устоять?
— Тут они оказались правы, только мы задавили их числом, — Лютейн нахмурилась. — Пожалуй, я и сама воспользовалась бы их приемом, самоубийственный он или нет, она взглянула на трупы.
— Что-то не так, лейтенант? — спросила Марфеш.
— Посмотри, только у двоих имеются нагрудные патронташи.
Марфеш проследила за ее взглядом.
— Что это значит? Они — офицеры?
— Нет, солдаты. У остальных лишь повязки на руке.
Марфеш пожала плечами.
— Я слышала, что халиане предпочитают обходиться без одежды. — Да, но им же нужно иметь какие-то знаки отличия, хотя бы повязки. А запасные магазины они держали вот в этих ящиках, — Лютейн кивнула в сторону пластмассовых коробов, стоявших у лестницы.
— Так кто же тогда остальные? — спросила Марфеш.
