Дженсен закрыл глаза, а когда вновь открыл их, капитан по-прежнему продолжал смотреть прямо на него. Все честолюбие, толкавшее молодого офицера во что бы то ни стало арестовать этого человека, теперь улетучилось, уступив место неуверенности и сомнению. Кляп наполнял рот отвратительным вкусом пота, застоявшейся слюны и песка. Спазмы в животе становились все сильнее и сильнее. Дженсен почувствовал, что сейчас ему станет дурно.
Видя, что пленник окончательно теряет самообладание, Маккензи Джеймс рывком поднял его на ноги и перевернул лицом к выходу.
— Эванс никогда не любил убивать, — с презрением произнес он. — И в память о нем ты покинешь «Мэрити» живым.
Но на уме у Маккензи Джеймса, видимо, было отнюдь не помилование, поскольку он потащил пленника вниз по трапу. Дженсену стоило невероятных усилий уберечь лицо от ударов о переборки корабля: капитан волок его сквозь невесомость, как мешок ненужного тряпья, вынуждая пленника извиваться самым позорным образом. Раздался щелчок замка люка грузового трюма, и по коже Дженсена пробежала струя холодного воздуха. Продолжая беспомощно барахтаться в невесомости, он не видел своего врага, но раздававшаяся эхом в пустоте суета шагов и какой-то металлический звон меньше всего могли рассеять мрачные предчувствия. Потом сильная рука бесцеремонно ухватила его за ноги, и поле обзора пленника переместилось в горизонтальную плоскость. Стараясь подавить головокружение, Дженсен успел разглядеть таможенные штампы и марки, распахнутую крышку грузовой капсулы. Маккензи принялся безжалостно запихивать его тело внутрь. Дженсен ударился в панику.
Он пытался сопротивляться и получил за это в награду удар по голове. Мак Джеймс затолкал наконец в капсулу руки и голову пленника. Искореженные шрамами пальцы потянулись к замку.
Дженсен неистово дернулся, и тут ему удалось почти выплюнуть кляп.
— Подожди! — задыхаясь, прокричал он. В порыве отчаяния, позабыв все былые амбиции, офицер пытался схватиться за последнюю соломинку, и, испытывая самые идиотские надежды, перешел к мольбам: — Я мог бы заменить тебе Эванса!
Он ведь по своей квалификации вполне для этого годился, за исключением разве что навыков пилота: и при этом он никогда не нарушит свой долг. Надо только войти к Маккензи в доверие, а там уж удастся как-нибудь предупредить командование Флота.
Но ответом на это предложение стало лишь молчание. Игнорируя яростные протесты, капитан запихал его в капсулу. Дженсен, придя в отчаяние от перспективы оказаться запертым в подобном карцере, позабыл последние остатки гордости:
— Будь ты проклят, да я же сын депутата Конгресса Альянса! Ты мог бы потребовать за меня хороший выкуп!
Но ни единая искорка алчности не мелькнула в холодных глазах Маккензи Джеймса. Проворно, умело и целеустремленно он захлопнул над головой пленника крышку капсулы. Дженсен начал было биться внутри, отказываясь верить в реальность происходящего, и умудрился в кровь ободрать оба колена. Кляп, от которого не удалось вполне освободиться, теперь еще сильнее затруднял дыхание. Перекрывая раздающиеся из горла неровные судорожные хрипы, раздался вдруг леденящий душу щелкающий звук захлопнувшихся замков контейнера — этот неумолимый, не оставляющий ни единой надежды звук, который ни с чем невозможно спутать. Он же просто задохнется или умрет от переохлаждения в неотапливаемом грузовом трюме «Мэрити»! Нет, Мак Джеймс, конечно, скоро поймет, что к чему, свяжется с его отцом и обменяет на хороший денежный куш.
Дженсен почувствовал, как, глухо обо что-то ударившись, капсула поднялась в воздух; сквозь ее корпус он ясно слышал знакомый свист открывающегося внешнего люка. Крик нескрываемого ужаса вырвался из груди пленника, но ничто уже не могло предотвратить падения капсулы в невесомое и бесконечно холодное пространство открытого космоса. Причудливо вращаясь, она вылетела за борт. Дженсен свернулся калачиком и, дрожа всем телом, понял, что у него не осталось ни капли надежды. Маккензи Джеймс вышвырнул его живьем в межзвездную пустоту.
Герметичная крышка грузовой капсулы удерживала атмосферу. Какое-то время ее пористая внутренняя обшивка сохранит и тепло человеческого тела, но здесь нет никакой вентиляции, и Дженсена все равно ожидает один конец — умрет ли он, задохнувшись, или все-таки медленно замерзнет в глубинах открытого космоса, или, наоборот, сгорит дотла, если капсула, привлеченная притяжением звезды, будет приближаться к пылающему солнцу Кастелтонского Мира. В самом лучшем случае его поднимет на борт какой-нибудь дозорно-разведывательный корабль халиан. Но самое обидное — это то, что Маккензи Джеймсу удалось уйти, как ни в чем не бывало, целым и невредимым.
