– И какая роль у вас?
– Матери. Бет родилась, когда я училась в средней школе. Сейчас ей двадцать один год. Я была замужем, но парень, отец Бет, смылся сразу после ее рождения. Следующие двадцать лет моя жизнь была посвящена воспитанию дочери, я не жалела сил, но об этом в фильме упоминается вскользь. В начале картины я уже живу собственной жизнью и владею имеющей успех художественной галереей. У меня есть любовник – художник, на несколько лет моложе меня… но тут появляется Бет, которой вдруг стало не хватать матери. Естественно, я ей сочувствую, ведь это мой ребенок…
– Она сказалась больной?
– Ее мучила мигрень.
– Кажется, я ее слышу, – заявил Чили. – «Мамочка, пожалуйста, принеси мне таблетки, они у мойки на кухне».
Карен изумленно уставилась на него – и едва успела вывернуть руль, объезжая припаркованную на обочине машину.
– «А еще принеси мне стакан молока и несколько печенюшек».
– Теплого молока, – поправила Карен, – с половиной унции виски. Вы смотрели сценарий?
– Никогда его не видел. У дочери жалобный голос?
– Можно и так сыграть. Это решать молодой Сэнди Деннис. Ее роль. Знаете, о ком я говорю?
– Сэнди Деннис? Конечно. Наверное, дочь обвиняет мать в том, что ее семейная жизнь превратилась в ад?
Карен снова быстро взглянула на него:
– Она обвиняет меня в том, что я уговорила ее выйти замуж, тогда как она еще не была готова к семейной жизни. Это усиливает чувство моей вины.
– А что вы сделали, чтобы чувствовать себя виноватой?
– Дело не в том, что я сделала. Имею ли я право быть счастливой, если моя дочь страдает?
– Вам известно, что дочь притворяется?
– Все не так просто. Нужно прочитать сценарий, понять, как Бет меня обрабатывает.
– У вас проблемы.
– Да, именно в этом смысл фильма.
– Я имею в виду чувство вины. Думаю, вам нужно либо дать Бет пинка под зад, либо заставить ее обратиться к врачу, проверить голову.
– Вы не понимаете, – промолвила Карен. – Я – ее мать. Я должна вновь обрести материнские чувства.
Свернув с Дохени, Карен проскочила под желтый и пристроилась к едва ползущему по Сансет потоку машин.
– Люди постоянно испытывают чувство вины, они соглашаются чувствовать вину. Здравый смысл здесь ни при чем, просто люди так устроены.
– Как скажете, – кивнул Чили.
Он сразу припомнил те случаи, когда его спрашивали, испытывает ли он чувство вины. Ни разу ему не захотелось ответить на этот вопрос положительно. Ситуации в реальной жизни, даже когда тебе грозит тюремное заключение, не столь эмоциональны, как в кино. Полицейских в фильмах часто изображают эмоциональными. Таких копов он никогда не встречал. Ему понравилось, как легко Карен перестроила «БМВ» в потоке машин и остановилась у поребрика. Он поблагодарил ее и начал уже выходить из машины, но остановился:
– Потом дочь решила приударить за вашим любовником, и вы наконец решили ей противостоять. – Почти угадали, – промолвила Карен.
* * *
Больше всего ему понравилось не то, что он угадал концовку, а то, как Карен посмотрела на него. Глаза в глаза. В этот момент этим взглядом они дали понять друг другу, что их отношения изменились. Как будто начались сначала. Однако Карен нарушила очарование момента, сказав, что ей пора ехать, и ему пришлось выйти из машины. Глядя на фотографии на стене, он решил рассмотреть получше те, что с Карен. Изучить ее глаза. Какими они были, когда она стала надрывающейся от крика блондинкой из ужастиков? Может, чуть позже…
Ведь только что Гарри объявил:
– А вот и они.
Режиссер шагнул в сторону, и в офис вошли оба лимузинщика.
Чили остался там, где был, за столом. Тот, которого он посчитал Ронни Уингейтом – богатеньким сынком, – едва удостоил его взгляда. Вместо этого он внимательно оглядел офис.
– Гарри, какой у нас сегодня год, а, мужик? – заговорил он тоном испорченного отпрыска. – Мы что, в провал во времени угодили? Я как будто все в том же Голливуде, только каким-то образом меня занесло в прошлое.
Он был одет в замшевую куртку, такую тонкую, что она казалась второй рубашкой, джинсы и кроссовки. Солнечные очки почти скрылись в шевелюре, которую сынок даже не удосужился расчесать.
