Минут через десять в дверях показалось озабоченное лицо Элли.
– Кажется, я говорила как-то, что я – не самая лучшая стряпуха в мире, – начала она.
– О боже! – воскликнул я. – Подгоревший корнфлекс!
– Нет, я же все-таки не умалишенная, – продолжила она сурово. – Однако, поскольку я часто ем вне дома…
– Ты имеешь в виду обед на рабочем месте?
– Я просто хочу сказать, что редко хожу по магазинам, – сказала Элли, начиная злиться. – Так что в холодильнике пустовато.
Я подумал, что при данных обстоятельствах могу позволить себе проявить великодушие.
– Все в порядке. Я уверен, что если завтрак будет приготовлен твоими руками, то он будет замечательным.
Элли внесла поднос с едой и поставила на мое обозрение.
– Может ли открывание консервных банок официально считаться приготовлением завтрака?
– Какая прелесть! – восхитился я. – Консервированная спаржа. Сто лет не ел ее на завтрак! И картофельные чипсы с беконом. Самое то для завтрака!
– Тут еще пирог, – воинственно заявила Элли, указывая на тарелку в центре подноса. – Очень неплохо пойдет с хорошей чашкой чая.
Я с подозрением взглянул на свою чашку: она явно была холодной.
– Это чай?
– Нет. Апельсиновый сок, это же видно. Я ведь говорила, что некоторое время не ходила в магазин.
Я потыкал в пирог вилкой.
– Что-то не похоже на свадебный пирог.
Элли досадливо поморщилась.
– Общеизвестно, что свадебный пирог сохраняется в морозилке неделями. И даже месяцами.
Я не рискнул задать вопрос, чтобы не нарваться на ответ, заканчивающийся словом «годами». Осторожно поставив поднос на пол, я широко раскрыл объятия.
– Полагаю, что есть способы провести время и получше, ты согласна?
– О нет, пьянчужка несчастный! Ты ничего не получишь, пока не съешь всю эту спаржу.
К полудню страсти улеглись, и мы смотрели старый фильм. Умиротворенная Элли лежала у меня на груди, и я нежно гладил ее волосы. Когда фильм закончился и Элли отправилась в туалет, зазвонил телефон.
– Возьми трубку, ладно? – прокричала она.
– Алло! Э-э, это жилище Элинор Грей. Я хочу сказать, дом. Точнее, квартира.
– Чарлз? – послышался взволнованный голос. – Это ты?
В течение многих лет мне доводилось весьма приятные беседы с мамой Элли. Но сейчас был явно не тот случай.
– Нет-нет. Мое имя… Эш.
– Не дурачься, Чарли. Я узнала твой голос.
Я попытался взять двумя октавами ниже.
– Нет, в самом деле. Я Эш… Ханна. Меня зовут Эш Ханна.
– Твоя проблема, Чарлз Фортьюн, в том, что все для тебя – шуточки. Так считает твоя мама. – Однако в голосе чувствовалась теплота.
– Да, миссис Грей, – обреченно произнес я. Перспектива нашей с Элли свадьбы, столь грандиозной, что можно будет пригласить практически всех обитателей Бэкингемшира, искупала любые недостатки, которые могла видеть во мне ее мать.
«Итак, ты серийный убийца, – могла бы сказать она. – Однако это не значит, что ты не сможешь сделать мою Элинор счастливейшей матерью троих красивых детишек». Их всю жизнь расстраивало, что мы никак не сделаем то, чего от нас так давно ждут (правда, за последние сутки ситуация изменилась). Ни Элли, ни я ни за что на свете не захотели бы еще больше подначить наших мамочек, выдав им секрет нашей прошлой ночи.
– Как твои дела? – спросила она.
– Прекрасно, миссис Грей. А ваши? – У меня было такое ощущение, будто мне восемь лет.
– Очень хорошо, Чарлз. Спасибо за внимание. Как твоя мама?
Это был на редкость лицемерный вопрос: ведь она чуть не ежечасно общается с моей матерью. Обе крайне взволнованы тем, что мы с Элли снова начали разговаривать друг с другом. А вот что касается меня, то я уже несколько дней не звонил своей маме, чтобы избежать вопросов об Элли.
– Тоже чудесно, миссис Грей. И вам спасибо.
– Хорошо. Я рада это слышать. Ты не переутомился, а? Надеюсь, не слишком много работаешь? – Я ухмыльнулся своим игривым мыслям.
Дело в том, что мама Элли, судя по всему, заботится о том, чтобы я был в полном порядке, когда придет мое время влиться в семью Грей. Поэтому она всегда обращалась со мной, как с биологическим видом, находящимся на грани вымирания.
– Нет, в данный момент все действительно хорошо, – ответил я.
