– У них ушло на это тридцать лет, но они своего добились.
Элли взглянула на меня, прищурившись. Пожалуй, обоим нам была невыносима мысль о триумфе наших мамочек.
– Договор о сделке еще не подписан, не скреплен печатью и не оглашен, – заметила Элли. – Правда, мы по крайней мере договорились об условиях соглашения.
– Нам, несомненно, понадобится немало времени на составление проекта договора, – ответил я. Есть остроты, которые могут оценить лишь юристы.
– Полагаю, это будет весело.
Фантазия:
Влюбленные не могут удержаться, чтобы постоянно не дотрагиваться друг до друга. Фантазия рисует на этот предмет множество волнующих деталей.
Реальность:
Пока мы ждали каждый своего поезда, Элли повернула меня к себе за плечи и вопросила:
– Правильно ли мы поступаем? А не испортим ли мы все?
Мне хотелось сказать: я знал, что она создана для меня – понял это в тот миг, когда Элли рассказала (нам было тогда по десять лет), что добавила танк к своей коллекции Супермена, столь же обширной, как моя. С этого момента любовь моя стала безграничной. У Элли была Барби – подарок тетушки, упорно покупавшей платья для куклы только с юбкой ниже колен. Мы использовали эту Барби в качестве заложницы, которую должны были спасать наши Супермены. Когда они мужественно вырвали ее из когтей зловещего мистера Врага (более известного как симпатичный игрушечный слон по имени Гарольд), Барби в порыве благодарности с готовностью уступила нашим храбрецам, по существу приняв участие в групповом сексе.
Я взвешивал аргументы за и против, решая, стоит ли признаваться Элли, что когда она подначивала Суперменов, я полюбил ее навеки, но тут подошел ее поезд.
– Мы поговорим об этом сегодня вечером, – сказала она, входя в вагон, потом чмокнула меня, и двери начали закрываться. Поезд тронулся, она помахала мне, и от ее взгляда таяло мое сердце.
Фантазия:
Мои друзья испытывают благоговейный трепет перед силой нашей любви.
Реальность:
Не прошло и двадцати секунд с момента моего возвращения домой, как зазвонил телефон.
– Ты не просто темная лошадка, – заявил Эш, даже не поздоровавшись. – Ты загадочнее ночи.
– И тебе добрый день, – сказал я. – Ты побеседовал с Ханной, не так ли? – Я знал, что на распространение новости потребуется меньше времени, нежели на произнесение фразы: «Юристы обязаны хранить секреты».
Эш пребывал в состоянии крайнего возбуждения.
– Я бы никогда не стал заводить романы на работе. Слишком опасно. Когда все пойдет не так, это будет ужасно для всех нас.
– Что ты хочешь этим сказать – «все пойдет не…»
– Выяснение отношений возле ксерокса, конец наших посиделок в пабе, безумная ревность, когда она станет компаньоном, а ты – нет.
– С какой стати она станет…
– Ты хоть понимаешь, что она будет рассказывать всем и обо всем, чтобы тебя унизить? Ты не сможешь смотреть в глаза собственной секретарше, не говоря уже о старшем компаньоне, – все будут хихикать у тебя за спиной.
– Ей нечего будет рассказывать, потому что…
– Она придумает для тебя миленькое прозвище, помяни мое слово. Ты его возненавидишь, но не сможешь отделаться. Например, Чарли Рохля.
– Ты просто завидуешь, друг мой.
Но у Эша не было причин завидовать, и я это знал. И он знал, что я знаю.
– Нет, нет! Она назовет тебя Фортьюн Шампанское – ведь ты всегда слишком быстро выстреливаешь пробкой.
– Эш, дружище! – заорал я. – А не пошел бы ты!
– О, какие мы обидчивые! – засмеялся он в трубку.
– Я понимаю, ты зациклился на высоких отношениях, когда девушка перед уходом засовывает хлеб в тостер, но некоторым нужно нечто большее.
– И ты нашел это в Элли, не правда ли? – Эша не убедили мои слова. – Какими словами ты совсем недавно ее описывал? Безжалостная, да? Смертельно опасная? Ах, да – ядовитая!
– И ребенок понял бы, что я лишь подавлял свои подлинные чувства, прикрываясь враждебностью, – сказал я и тут же встревожился: неужели это я смог произнести такое?
– Вообще-то Люси сказала примерно то же самое. Правда, в отличие от тебя, она не выражалась высокопарно, как персонажи мыльных опер. Ты меняешься прямо на глазах, Чарли, а ведь прошло не более двух часов.
