— Обычаи изучаешь? Так, ладно. Инопланетянин? Хорошо, подлечим. Сколько летел сюда? Год? Вот столько здесь и полежишь! На флюорографию новичка отвести. Результаты мне на стол.
Последняя фраза относилась к медбрату. Тот вывел пришельца в коридор и… куда-то запропастился. В это сумрачное весеннее утро в больнице погасли все лампы освещения. После короткого замешательства психам было приказано не волноваться. Так как электрики делали ремонт в щитовой установке и на пару дней отключили здание от электричества. Пришелец смутился: благодаря флюорографии земляне увидят контакты электрические, а как быть с контактом цивилизаций? Потом похолодел. Для поддержания жизнеспособности он должен подзаряжаться электрическим током. Правда, когда он тайком подходил к розетке, в отделении мигали лампы и ночники. А в районе наблюдалось небывалое падение напряжения. Электричество стекало внутрь внеземного организма и аккумулировалось там. В эти минуты среди обывателей, занятых у электроприборов, раздавались дружные нецензурные отзывы о работе служащих электросетей. Но сейчас контакты пришельца ничего не ловили. Аккумулированной энергии в нем хватало на земные сутки. Что делать? В мозгу звучало идиотское высказывание Вовы: «По всем вопросам обращайтесь к лечащему врачу». Инопланетянин уже знал, что ординаторская всегда под замком и если к врачу захочешь, то не попадешь. Все отделение также под замком. Не выйдешь. Делать что-либо в ущерб землянам не позволяли инструкции. Он отчаянно заскрипел мозгами. Это уловил тонкий слух Кретинова, который некстати вышел в коридор. Врач этот был дурак матерый. Но он любил, чтобы у больных был веселый и бодрый вид. Кого заставал с печальным лицом, он строго спрашивал: «Почему вид такой? Может, преступление совершил, лежа в постели?» и т. д. Критическое положение пришельца отразилось на его лице. Поэтому ему пришлось давать объяснение экс-наркологу. После которых пришельцу сделали укол «от дурных мыслей» внутримышечно. Инопланетянин забился в угол, подальше от всех, где переваривал действие введенного препарата. Он с ужасом ощутил последствие реакции укола на своем организме: из тела вдруг начали расти цветы. Земные незабудки. «Да, такое трудно забыть», — мрачно подумал бедняга. Цветы приобрели форму букета средних размеров и перестали расти. Интуиция безошибочно подсказывала цветочки цветочками, а «ягодки» еще впереди. Букет был машинально сорван. Пришелец с цветами в руке в полной растерянности шагнул куда-то вперед и столкнулся с медсестрой.
— Ого, цветы, — изумилась она.
— Это вам! С праздником вас, — выдавил тот первое, что пришло ему в голову, вручая букет.
— Так сегодня же будни…
— Когда я вас вижу, для меня этот день праздник!
— Ох, ну и бабник же ты! А откуда незабудки?
— С планеты Альфа Центавра.
— Далеко… а выглядят как будто только что сорвали.
— Я питал их своей жизненной силой. Столь велико мое чувство к вам (он путался еще больше).
Медсестра покраснела, фыркнув:
— Ну скажешь тоже…
Она вдруг всплакнула и прошептала, жалея:
— Пришелец? Эх, как ты сильно заболел… — вдруг спохватилась и продолжила уже наставительно: — Ну и ладно. Не беда. Вылечат. Вот у нас больной был недавно, говорил, с Марса родом…
Пришельца всего перекосило от такого известия. Мозг лихорадочно заработал. Всплыли в памяти на мгновение все обиды, которые причинили марсиане жителям Альфа Центавры. Эти планеты давно враждовали друг с другом. Вот и здесь марсиане были неспроста. Надо опередить… Надо узнать… Надо поймать… Надо… Наконец он грозно рявкнул:
— Где он?
— Кто? Марсианин? Да выписали уже неделю назад. Работает дегустатором на ликеро-водочном заводе. У него профессиональное заболевание. А что, друг твой?
— Еще какой, — зловеще оскалился собеседник. И подумал: «Нужно покидать Землю. От греха подальше. Враги, видать, обосновались здесь прочно».
Девушка томно посмотрела на него, шепнув:
— Хочешь посмотреть на друга?
— Да нельзя же, — загадочно улыбнулся тот.
Медсестра вспомнила длинные беседы Кретинова с псевдомарсианином о смысле бухого бытия и обещание врача послать ему привет после выписки. Немного подумала и выпалила:
