К обилию трупов в скафандрах я уже успел морально подготовиться, так что их количество в главном помещении меня не удивило.
В центре помещения стоял небольшой круглый стол, над ним висело огромное голографическое изображение. За столом в строгих креслах, с изогнутыми по форме тела спинками, сидели шесть мертвецов. Как и полагается, в скафандрах с опущенными визорами, сквозь которые я увидел черепа. Сколько они тут просидели, чтобы превратиться в такое?
Некоторые умерли в креслах перед пультами управления с разноцветными индикаторами.
– Выглядит так, будто они просто сели здесь и умерли, – произнес Кшиштоф.
– Мы можем узнать это по записям бортовых компьютеров, – сказал Жаарр, подходя к столу.
Стол округлый, у него блестящая поверхность и сделан он как будто из стекла, хотя наверняка тут используется более прочный материал. Жаарр осторожно коснулся пальцами поверхности, под ними загорелись красные точки, чуть правее побежали строчки.
– Где вы его нашли? – спросил меня Кшиштоф, наблюдая за манипуляциями инопланетянина со столом.
– В ящике для инструментов, – ответил я.
Увидев, как его брови взлетели на середину лба, я рассмеялся.
– Все так. Короче, слушай.
Я как можно более сжато пересказал события, случившиеся со мной и Валентиной, после того как мы были отрезаны от остальной группы. Как нашли Жаарра, как попали в офицерские помещения, как попали туда, где встретили астрофизика.
– Не так уж и долго ты пробыл без сознания. Все благодаря скафандру, он уберег тебя от серьезных травм.
– Бесспорно, – усмехнувшись, согласился Кшиштоф. – Но знаешь, Алексей, меня тревожит столь долгое отсутствие связи с остальными. Возможно, корабль как-то блокирует связь, а может…
– Лучше даже вслух не произноси. У меня от этого мурашки по коже, – попросил я.
– У нас все готово, – раздался голос Валентины. – Жаарр нашел записи от момента начала последнего гиперпрыжка.
Мы с Кшиштофом подошли ближе к столу. Голографическое изображение галактики над ним исчезло, вместо него появилась табличка, по которой побежали знакомые, но все еще до конца не понятные мне символы.
– Я буду читать и сразу переводить, – предупредила Валя. – Их летоисчисление мне пока не ясно, но думаю, что в данном случае это не так важно. Так что я просто буду говорить, когда кончается первая запись и начинается вторая.
– Хорошо, – согласился я.
– Запись первая. Успешный вход в гиперкоридор. Регистрируются аномальные скачки напряжения по всей линии питания. Есть подозрение о сбое работы реактора холодного синтеза. В этот раз скачки выше, чем во время второго прыжка.
– У вас были скачки напряжения? – спросил я у Жаарра.
– Да. Когда мы входили в гиперкоридор, то по всему кораблю мигнул свет. Но эти скачки были в пределах нормы. Для входа в гиперкоридор нужно много энергии, и чем больший объект, тем больше энергии. Раньше летали малые корабли, поэтому проблем не было.
Они настолько спешили, что не проводили тестовых прыжков для массивного корабля?
– Корабль такого размера мы построили первый в своей истории. Но никто не подозревал, что будут проблемы, отличные от проблем малых кораблей, – чуть склонив голову набок, пояснил Жаарр. – Я помню отчеты по первому прыжку. Испытания не выявили никаких сильных отклонений. Только во второй раз они были уже ощутимее. И во время третьего прыжка стали критичными.
– А давно вы используете реакторы холодного синтеза?
– Они были изобретены за десять лет до полета.
– То есть вы не имели опытных данных о стабильности реактора, не провели нормальных тестов с кораблями такого размера и испытаний на то, как мощные нагрузки сказываются на работе реактора? – уточнил я.
– Я не в курсе всех испытаний. Насколько знаю, никаких проблем не должно было возникнуть.
Я грустно усмехнулся, повел рукой в сторону мертвых членов экипажа и тихо с горечью произнес:
– Как видишь, ваши ученые и конструкторы ошиблись в расчетах.
Жаарр опустил голову, так и не найдя, что ответить.
– Что там дальше, Валентина?
– Следующий отчет. Произошел сильный сбой работы реактора. Главный техник считает, что это произошло из-за появившегося дефекта в нем, связанного с мощным скачком напряжения по всей сети. Есть также иное предположение: дефект появился раньше, и скачок напряжения – лишь его следствие, которое могло нас предупредить о неисправности реактора. Нужно было остановить реактор и отремонтировать, а поскольку этого не было сделано, то поломка усугубилась, что и привело к сбою в работе. На несколько минут отключилось большинство систем корабля. Мощности резервного старого атомного реактора хватило на поддержание жизнеобеспечения и частичную работу офицерского блока.
