Вскоре получил от Рубана ответ. Он уже договорился с начальством — меня примут, и я буду работать под его руководством. Сочувствует моему несчастью и считает, что я правильно делаю, уезжая из Харькова. Предупреждает, чтобы в анкете я ничего не скрывал, но сверх анкеты не откровенничал. В анкете нет вопроса — почему ушел из института, а причины бывают разные, самая распространенная — материальное положение.
В поезде Харьков-Ростов два вагона — в Макеевку. В городской кассе беру билет и получаю два: один — обыкновенный коричневый картонный прямоугольник Харьков-Харцизск, второй — бумажный белый квадрат побольше: Харцизск-Унион.
— Я просил до Макеевки, вы дали два: до Харцизска и какого-то Униона.
— Город Макеевка, станция — Унион. Так бывает.
— А почему два билета?
— А вам не все равно?
Дома переживают еще и потому, что я теряю харьковскую прописку. Меня это не волнует, а Федя Майоров говорит:
— Когда вернется, что-нибудь придумаем. Тут у него отец — должны прописать. Захотелось повидаться с Байдученко.
— Зашел попрощаться — уезжаю в Макеевку, к Рубану. — И вкратце сказал, что случилось. Лицо его покрылось пятнами, он издал звук, похожий и на кряхтенье, и на рычание.
— А я вас тоже могу взять на работу.
— А как же...
— А так же! Мало ли почему вы оставили институт.
— Но я даже не член профсоюза.
— Да об этом смешно говорить! Но раз вы едете к Рубану, то езжайте. Все-таки какой-то риск оставаться есть, много развелось всякой сволочи. Подождите-ка меня.
Вернулся не раньше, чем через полчаса.
— Зайдите ко мне в конце работы, непременно зайдите. Обещаете?
Зашел перед концом работы. Байдученко вышел, вернулся, сказал, чтобы я ждал, снова вышел. Комната опустела. Наконец, он пришел с какой-то бумагой и положил ее передо мной на стол. Это была моя характеристика по всей форме, на бланке, с печатью и подписями. Да какая! Даже — политически надежен. Дана для поступления на работу. Наверное, я вылупил глаза.
— А что они знают и понимают! — зло сказал Байдученко.
— Но в случае чего...
— А в случае чего — моей подписи здесь нет. Только вот что, Петя: эту бумагу в институт Рубана не давайте, там вас и так примут. Это вам на черный день. Ну, пошли.
По выходе из ВЭО столкнулись нос к носу с Токочкой и Птицоидой — они шли из Короленковской библиотеки, покупали билеты на какой-то концерт, обо мне ничего не знали, а услышав, — растерялись.
— Знаете что, ребята? — говорит Байдученко. — Пошли все ко мне — погладим Пете дорожку.
Ребята мнутся.
— Ну, пошли, пошли! Экие вы! Ломаетесь как красные девицы. — Изображает, как ломаются красные девицы.
Мы засмеялись и пошли. Вечер провели у Байдученко и впервые выпили по рюмке водки. Грустный был вечер.
