Все-таки не дядя Сэм и не хитрый еврейский меняла выдернули из-под нас ковер былого благополучия, а мы сами. Осматриваемся сегодня смелыми глазами - и не видим вокруг себя ничего. Голый человек на голом пространстве. Впору зажмурить глаза, как и делают многие именитые литераторы, блуждая по внутренним пространствам своей души или выстраивая себе разнообразные миражи. Лишь очень смелый человек способен открыть глаза. Ибо он верит в свою новую жизнь, в нескончаемость мира. Недаром герой прохановского романа Белосельцев в самом финале, после крушения всех мифов, погружается в крещенскую воду. Значит, впереди не смерть, все-таки, и не Ад, а новое рождение новой, неизвестно какой еще России.
По первому прочтению новый роман крайне пессимистичен. Это "Красно-коричневый" наоборот: почти те же самые события, но всегда уже с апокалиптическим концом. Первое признание Проханова в тотальном, необратимом крушении советской цивилизации. В завершении красного мифа. Ужасающая мавзолейная сцена - одна из лучших в романе. Хотя и не для слабонервных. Но вместе с красным мифом с неизбежностью, пугающей уже белых патриотов, рушится и государственный миф. Все, что ныне есть, - или имитация, или доживание старого, дожевывание старого. Доживают творческие союзы, доживают партии, движения. Про- или антисоветские - это даже все равно. Как бы Сергей Михалков с сыновьями ни переделывали гимн, он уже звучит в прошлом времени. Не спасет, по Проханову, и последняя хранительница идеологии, официальная церковь во главе с Патриархом. Слишком уж она слилась с исчезающими структурами, чтобы так легко переодеться в белые одежды и стать воссоздательницей государства Российского. Увы для наших оппонентов, но и их либерально-еврейский миф о новой Хазарии тоже неосуществим. И все это нынешнее еврейское финансовое и информационное могущество так же тленно, так же имитационно, почему и держат их умные идеологи все свои капиталы в далеких заморских банках. Не будет никакой новой Хазарии. Нового либерального российского рая.
Александр Проханов - крушитель старых мифов, великих, могущественных, но, как великаны с острова Пасхи, уже никому не нужных, кроме историков и туристов. Этих мифов десятки. И они слетают с Белосельцева один за другим, как одежды. Оставляя его нагишом в чужом и страшном мире. Как жить человеку, если у него потеряна вера в государство, строй, былые идеологии, в окружающее общество? Строить свой индивидуальный рай? Уткнуться в мир семьи, в лоно любимой женщины и ничего вокруг себя не видеть? Так пытались делать еще герои "Белой гвардии" Булгакова, и так же неудачно. Индивидуальный рай вне общества, вне своего народа невозможен. Из прекрасных идиллических псковских воспоминаний Белосельцева вырывает колючая действительность. Последний миф, миф об индивидуальном рае тоже лопнул, подобно всем другим. Связка шаров, этих разноцветных мифов, держала героя на высоте. Шары лопаются один за другим. И вот он, чужой всем, никому не нужный, потерявший веру, летит вниз, в саму бездну...
Может быть, этого и ждали от Проханова, как и от других русских писателей-воителей, духоборцев, демоны зла? Может быть, потому так возрадовались иные либералы этому роману, невнимательно прочитав его финал? И на самом деле, чего не радоваться? Не видит ничего хорошего в будущем Валентин Распутин, подводит печальный итог в "Миледи Ротман" Владимир Личутин, последние лидеры ХХ века прощаются с сегодняшней реальностью, теряя последние надежды. Но, признавая печальные итоги дня сегодняшнего, Александр Проханов уповает в высший замысел человека. Да. Он гол и бос, но он жив, и его ждет новое Крещение. Бездна подождет.
Мистический реалист Александр Проханов становится знаковым художником нашего времени.
Значимость прохановского прорыва на литературном пространстве России осознают гораздо позже. Когда придет понимание русской литературы, как постоянного движителя истории. Когда люди культуры займут надлежащее место в управлении развитием России.
Сейчас в рядах оппозиции еще застыл момент недоумения: что делать, радоваться или печалиться этому прорыву, упрекать ли Проханова в чрезмерной художественной вольности при обращении к святыням или же признать этот прорыв первым из сталинских ударов по врагу, признать ударом, равным победе патриотического кандидата на губернаторских выборах.
