— Ты меня ждал?
— Конечно. Я послезавтра уезжаю.
— А мне кажется, ты совсем перестал жить в Москве.
— Я тебя подвезу. Тогда не нужен будет зонтик.
Алексей выскочил под дождь, домчался до стоянки — парковаться возле института было трудно, машины ставили даже на тротуар, но многие уже уехали, потому он легко развернулся, подрулил к подъезду. Анна сбежала вниз, походка у нее по-прежнему была легкая, словно она не касалась туфлями ступенек лестницы, а пролетала над ними, он это заметил — быстро села в машину. Над Москвой-рекой бушевал дождь, под ним неторопливо и гордо двигалась баржа со щебнем.
— Куда тебя везти? — спросил он.
— К маме.
— Ага, — кивнул он. — Значит, говорят правду: ты ушла от Суржикова?
— Значит, правду, — спокойно, даже, как показалось ему, с веселой ноткой ответила она.
Алексей ехал по набережной, он любил эту дорогу, здесь всегда было просторно, даже в такие послерабочие часы машины ездили редко.
— Что же ты не спрашиваешь, почему? — сказала Анна.
— Разве это важно?
— Во всяком случае, всех интересует именно это.
— Меня интересует другое.
— Лешка, Лешка! — снова рассмеялась она и внезапно поцеловала его в щеку. — Но ты же сам виноват. Ты меня бросил. Очень нагло бросил.
— Об этом мы уже говорили. Сына взяла с собой?
— Да, сына взяла с собой. Почему ты не захотел на мне жениться?
— Потому что был дурак.
— Ты и сейчас дурак: стал меня разыскивать после того, как до тебя докатились слухи. Когда они до тебя докатились?
— Сегодня.
— Вот видишь! А теперь ты уезжаешь. И я не смогу тебе рассказать, как я решилась уйти.
— Я все равно не пойму. Я твоего Виталия плохо знаю.
— Он учился вместе со мной на одном курсе. Да и в институте…
— Ты же знаешь, сколько я бываю в институте, — резко сказал Алексей. — Директорский сынок. Пошел он…
— Зачем ты меня сегодня разыскивал? Только узнать: правда ли, что я решилась уйти навсегда?
— А ты решилась?
— Я ведь не люблю поворачивать обратно.
Алексей знал, как она упряма, сам убеждался в этом не раз.
— Ну, вот мы и приехали, — сказала она. — Когда ты вернешься, давай встретимся.
— Разве я не могу к тебе подняться?
— Нет, — сказала она, и глаза ее потемнели. — Я тебе еще ничего не простила, хотя много о тебе думала. Пока! — И снова поцеловала его в щеку.
Анна шла к подъезду под зонтом; волосы, падавшие на плечи, покачивались в такт шагам, он знал, какие они мягкие, легкие, текут сквозь пальцы, словно темно-золотистый поток, отдающий слабую прохладу; капли дождя попадали ей на джинсы, протертые до голубизны на сгибах; тоска возникла в нем. И в самом деле дурак, что упустил в свое время Анну, не маялся бы так нынче, но в ту пору Алексей мало о ней думал. Отец гонял его по заводам с такой беспощадностью, что он порой и себя-то не помнил от усталости… Да, это было четыре года назад; вернувшись из очередной поездки — почти год он со своими ребятами сидел на «Азовстали», — он ей позвонил:
— Здравствуй, Аня, я вернулся.
— Ты вернулся? А я вышла замуж.
— И за кого же?
— Его фамилия — Суржиков.
— Господи! Ему же за шестьдесят.
— Я вышла замуж за его сына.
— Решила стать родственницей директору?
— Я сейчас положу трубку.
— Я не хотел тебя обидеть, извини.
— Ты меня обидел. Но не сейчас…
Он долго, очень долго ее не видел после того телефонного звонка, старался вытравить все из памяти: она вышла замуж, и у нее своя жизнь, в которую нельзя вмешиваться. Конечно, он виноват перед ней, но гордость и обида не позволили ему признать это, он просто решил вычеркнуть ее из своей жизни — и все, потому что был молод и заносчив. Эта девочка со строгими глазами и мягкими волосами должна была доказать свою преданность, она могла подождать, даже обязана была, и потому в городе на Азовском море он был с другой, оказавшейся примитивной стервой, умеющей преданно смотреть в глаза.
Пожалуй, в нем тогда больше бушевала не молодость, а гордыня, потому что перед ним, мальчишкой, ломали шапку седые люди: спаси, выручи, а он и в самом деле был редким мастером, он умел то, чего не знали даже некоторые из опытнейших специалистов, прошел тяжкую школу у отца… Это было почище, чем институт, да и ни один институт не сумеет дать всего, что нужно специалисту и что приобретается только своим опытом. Ему подавали к гостинице машину, молились на него как на бога, а такому все дозволено, такого
