- Печешься по поводу извращенцев, которые могут ворваться в дом? Нет никакой разницы, буду я в этой одежде или в толстовке и мешковатых джинсах. Дело в порядочности этих людей. Их действия зависят от них самих.
- Но действовать во время знакомства с моими кулаками им точно будет непросто. Неуважения не потерплю.
Я дарю ему полуулыбку:
- Ведь уважение – это твой пунктик.
Он вздыхает и выглядит недовольным самим собой.
- Похоже, в последнее время моим пунктиком стала ты.
- Это еще почему? – Хотела бы я говорить с меньшим придыханием.
- Я сижу на жестком полу у дверей твоей спальни, пока ты сладко дремлешь в уютной постели, разве не так?
Прислонившись к стене, я опускаюсь вниз. Мы почти соприкасаемся руками. И молчим.
Спустя пару минут я говорю:
- Думаю, сон пошел бы тебе на пользу. Можешь занять постель, а я подежурю немного.
- Исключено. В опасности ты, а не я.
- Да что со мной может случиться? – Повернувшись, чтобы взглянуть на Раффи, я задеваю его рукой.
- Список бесконечен.
- С каких пор в тебе проснулся маниакальный защитник?
- С тех пор, как враги уверились в том, что ты моя дочь человеческая.
Я сглатываю. В горле пересыхает.
- Уверились?
- Велиал видел нас вместе на маскараде. И Уриил, невзирая на маску, прекрасно знал, что на пляже с тобой был я.
- Так значит, - мой голос опускается до шепота, – я – твоя дочь человеческая? – Сердце бьется так гулко, что, кажется, я его слышу; а когда понимаю, что и Раффи его слышит, пульс ускоряется вдвое.
Он отворачивается.
- Некоторые вещи просто недопустимы. Но ни Ури, ни Велиал не могут это понять.
Я выдыхаю – сдержанно, не торопясь. В этот список непонимающих Раффи мог бы добавить и меня.
- Ну так и кто конкретно будет меня преследовать? – спрашиваю его.
- Помимо очевидных подозреваемых? Я отнял у Велиала крылья на глазах у целой толпы воинов, а ты была рядом. Они думают, ты напарница «демона» в маске, отрезающего «ангелам» крылья. И этого достаточно, чтобы открыть на тебя охоту, в надежде поймать и меня. Кроме того, тебе, как ангелоубийце, уже подписан смертный приговор. Ты довольно популярная девчонка.
С минуту я перевариваю услышанное. Могу ли я хоть как-то повлиять на сложившуюся ситуацию?
- Мы же все для них на одно лицо? Как они нас различают? Ангелы для меня как близнецы. Гребанные совершенства с олимпийскими телами, идеальными чертами и шевелюрами. Не знай я тебя, решила бы, что вы взаимозаменяемые клоны.
- Хочешь сказать, я совершеннее прочих?
- Нет. Но ты очень скромный.
- Скромность просто зашкаливает.
- И чистый эготизм>1, как я вижу.
- Настоящие воины не выносят психотрёпа.
- С рациональным мышлением у воинов тоже проблемы.
Раффи бросает взгляд на мои голые ноги.
- Да, признаю, этого нам не хватает. - Он встает на ноги и предлагает мне руку. – Давай, поспи еще немного.
- Только в обмен на твой сон. - Я принимаю руку, и он поднимает меня с пола.
- Если это тебя уймет, я согласен.
Мы проходим в комнату и, забравшись на кровать, я устраиваюсь поверх покрывала, полагая, что Раффи просто хочет убедиться, что я действительно лягу спать. Но вместо того чтобы уйти, он ложится рядом со мной.
- И как это называть? – спрашиваю я.
Он опускает голову на соседнюю подушку и с долей облегчения смежает веки.
- Сиестой.
- Не собираешься спуститься вниз?
- Не-а.
- А как же софа?
- Слишком неудобная.
- Ты же сам сказал, что ночевал на камнях под снегом.
- Ночевал. Потому и сплю на мягких постелях так часто, как только могу.
Мне казалось, он будет напряжен до предела, как я. Но дыхание Раффи быстро становится размеренным и глубоким.
Должно быть, он катастрофически измотан. Помимо недосыпа и постоянного пребывания в крайней степени боеготовности, он все еще восстанавливается после ампутации крыльев и последующего хирургического вмешательства. Страшно представить, через что он проходит.
А я просто лежу и пытаюсь уснуть рядом с ним.
Теплый бриз, залетающий в окно, приносит с собой аромат розмарина. Жужжание пчел, кружащих внизу над растениями, кажется далеким и умиротворяющим. Мягкий солнечный свет проникает сквозь закрытые веки.
Я отворачиваюсь от раздражающей яркости окна и, оказавшись лицом к Раффи, не могу не открыть глаза, чтобы полюбоваться. Полумесяцы черных ресниц лежат на его щеках. Длинные, словно подкрученные щипцами, они могли бы стать предметом зависти любой девчонки. Четкий контур прямого носа. Мягкие и чувственные губы.
