Весь вечер казался каким-то нереальным. Около одиннадцати Гейб сказал:
– Извините, нам пора. Пинелли уставился на него мутными глазами и забормотал:
– Мне нужно поговорить с тобой, мой мальчик. Я должен объяснить, почему я тебе необходим...
Я почувствовал, как что-то коснулось моего правого колена. Это Гейб передал мне под столом деньги.
Он встал, отодвинул стул Бетси и попрощался:
– Поговорим позже, Стасс. Веселитесь, ребята. Я оплатил счет на шестьдесят долларов. Гейб передал мне две пятидесятидолларовые банкноты, и я почувствовал себя неловко.
– Наверное, мне пора прощаться и...
– Останьтесь с нами, – приказала Кэти.
– Фламенко, – пробормотал Пинелли, – я хочу фламенко, дорогая. Она знала, куда он хочет. Кэти назвала адрес таксисту. В зальчике оказалось темно. Мы сели втроем с одной стороны круглого стола и стали смотреть на маленькую сцену, где под очень яркими лампами на кухонном столе сидел мужчина и играл сложную испанскую музыку на самой яркой гитаре, какую я когда-либо видел. Его ногти были длиннее, чем женские. Пинелли что-то нашептывал жене. В том баре мы выпили очень много белого вина.
В два тридцать, когда музыка кончилась и Джон Пинелли обмяк, закрыв глаза, Кэти вытащила из его кармана бумажник, достала две двадцатки, засунула бумажник в свою отделанную золотом маленькую вечернюю сумочку, протянула мне деньги и сказала:
– Пойду поймаю такси.
Я помог поднять ей мужа. Поднявшись, он двигался довольно легко. Такси уже нас ждало. Мы вернулись на Семидесятую, на этот раз около Пятой авеню, и едва втиснулись в маленький лифт, который поднимался очень медленно. Когда он остановился на нужном этаже, Пинелли медленно сполз по стенке на пол. Его голова свесилась на грудь, и он стал похожим на толстого ребенка. Мы не смогли его разбудить. Кэти начала хлестать его по щекам до тех пор, пока из уголка рта не потекла кровь. Пинелли был слишком тяжел, чтобы его нести. Я взял его на руки и поволок. Кэти вышла первой и открыла дверь квартиры. Она пошла вперед, показывая дорогу в спальню.
Мы раздели Пинелли на полу до трусов. На его губах пенились маленькие розовые пузырьки. Мне удалось рывком поднять его на кровать.
– Все остальное я сделаю сама, – сказала Кэти.
Я вышел в гостиную. Пинелли жили в просторной квартире с высоким потолком и большими окнами, из которых виднелись окна большого города. В комнате пахло гостиницей, словно здесь долго никто не задерживался.
Я смотрел в окно, когда она вышла из спальни.
– О, я думала, вы уже ушли.
Я повернулся. Кэти выглядела так же роскошно, как и в начале вечера. Трудно было себе представить, что она только что уложила в постель пьяного мужа.
– У меня ваша сдача, Кэтти.
– Положите на стол.
– У вас прекрасная квартира, – польстил я ей.
– Вы находите? Мы снимаем ее. Мы все время снимаем квартиры. Кстати, как вас зовут?
– Кирби Стассен.
Она искоса презрительно посмотрела на меня.
– Я уже давно привыкла к вежливости, которая вызывается чувством вины. Стассен, вы сегодня славно поработали. Мне даже показалось, что вам жалко Джона. Я и не знала, что этот сукин сын Шелван нанимает добрых людей.
– Я не работаю на Гейба, – возразил я.
– Значит, он одолжил вас у Стада Браунинга? Не придирайтесь к мелочам, мой милый. От того, что вы не работаете на Шелвана, ваше поведение не становится лучше.
– Не знаю, о чем вы говорите, миссис Пинелли. Вчера я еще учился на последнем курсе колледжа. Сегодня, вернее, можно сказать, уже вчера, бросил учебу и приехал в Нью-Йорк. Я знал Гейба по колледжу. Отели переполнены, и я остановился у него. Мы едва успели поздороваться.
Она пристально посмотрела на меня.
– Боже, он говорит правду!
– Из того, что произошло сегодня вечером, я понял немного. Извините, но мне никто ничего не объяснил.
– Сядьте, мой милый, и я открою вам прозу жизни. – Она взяла меня за руки и подвела к длинной низкой кушетке. – Гейб сейчас не работает в рекламном агентстве. Он собирает материал для больших телесериалов. Стад Браунинг – продюсер, а Гейб называет себя менеджером. Гейб хочет, чтобы Джон работал режиссером. Я предупреждала мужа, чтобы он не доверял этому маленькому негодяю, но он сразу согласился и вложил все в подготовку двух первых серий. Мой Бог, он отбирал актеров, занимался сценарием, всем. Для Джона это была большая сделка, но ему не повезло. Я тоже собиралась сниматься у них. Они говорят, что все еще хотят снимать меня. Сегодня вечером Гейб после того, как столько месяцев совершенно бесплатно использовал Джона, вышвырнул его. Стад собирается сам стать продюсером-режиссером, а Гейб Шелван – помощником режиссера. Гейб выудил у Джо все, что ему было нужно. Вы попали в плохую компанию, Стассен. У вас довольно честное лицо. Хотите быть актером?
