Полукруглая лужайка перед домом была украшена тремя круглыми садовыми клумбами: одна с красными тюльпанами, другая с желтыми тюльпанами, а третья – экзотическими белыми соцветиями, словно покрытыми воском и не известными никому из гостей. Приземистый, волосатый и довольно мрачный садовник вешал на крюк тяжелый моток водопроводного шланга. Догорающий закат, задержавшийся в уголках дома, выхватывал из сумерек цветные пятна других клумб в глубине сада. На открытом участке сбоку от дома со стороны реки стояла большая латунная тренога, увенчанная большим латунным телескопом. Перед ступенями парадного крыльца стоял зеленый садовый столик, словно кто-то недавно пил здесь чай. Вход был обрамлен двумя бесформенными фигурами с дырами вместо глаз, какие обычно называют идолами южных морей, а на коричневой дубовой балке над дверью виднелись какие-то непонятные знаки варварского вида.
Когда они проходили мимо, маленький священник неожиданно вскочил на садовый столик и всмотрелся через очки в загадочные символы. Адмирал Пендрагон выглядел удивленным, но не особенно раздосадованным, а Фэншоу зрелище священника на столе, похожего на лилипута, исполняющего трюки на эстраде, показалось настолько забавным, что он не смог удержаться от смеха. Но отец Браун не обратил внимания ни на смех, ни на удивление.
Он смотрел на три резных символа, сильно стершихся от времени и плохо различимых, но все же исполненных смысла. Первый из них обозначал контуры башни или другого здания, увенчанные снопом из вытянутых остроконечных лент. Второй был более четким: старинная елизаветинская галера с декоративными волнами под ней, но прорванная посередине зазубренной скалой, либо образованной кусочком отщепившегося дерева, либо обозначающей пробоину в борте судна. Третий был изображением верхней половины человеческой фигуры, заканчивающейся внизу волнистой линией; лицо стерлось до неузнаваемости, а руки воздеты к небу.
– Вот и легенда об испанце, изложенная достаточно внятным языком, – пробормотал священник и моргнул. – Здесь он поднимает руки по пояс в воде и проклинает своего врага, а здесь два последствия его проклятия: кораблекрушение и пожар в башне Пендрагонов.
Пендрагон покачал головой.
– А сколько других вещей здесь можно увидеть! – уважительно, но иронично подхватил он. – Известно ли вам, что такой получеловек, наряду с полульвом и полуоленем, часто встречается в геральдике? Может ли эта линия, проходящая через корабль, представлять собой одну из parti-per-pale, или гербовых линий деления, в данном случае вызубренно-зубчатую, если я не ошибаюсь? И, хотя третий символ не вполне геральдический, его можно сделать более геральдическим, если предположить, что башня увенчана лаврами, а не языками пламени. Это гораздо больше похоже на истину.
– Но кажется довольно странным, что они так точно воспроизводят старинное предание, – возразил Фламбо.
– О, вы не представляете, сколько старинных преданий можно выдумать по старинным рисункам, – скептически отозвался хозяин дома. – Кроме того, речь идет не просто о старой легенде. Наш друг Фэншоу, питающий страсть к подобным вещам, может рассказать вам о других, гораздо более ужасных вариантах этой истории. В одном из них мой злосчастный предок разрубил испанца пополам; как видите, рисунок можно истолковать и таким образом. В другом варианте членов моей семьи любезно выставляют как владельцев башни, полной змей, которые вполне могут изображать эти завитушки на другом рисунке. И наконец, согласно третьей теории, зигзагообразная линия поперек судна является стилизованным изображением молнии. При серьезном рассмотрении уже одно это доказывает, что так называемые совпадения имеют мало общего с действительностью.
– Что вы имеете в виду? – спросил Фэншоу.
– Дело в том, что в двух или трех кораблекрушениях, связанных с членами моей семьи, не было никакой речи об ударе молнии, – невозмутимо ответил хозяин дома.
– О! – произнес отец Браун и спрыгнул со столика.
Наступила очередная пауза, заполненная неумолкаемым шепотом реки.
– Значит, вы действительно думаете, что в историях о пылающей башне нет ни грана истины? – спросил Фэншоу сомневающимся и немного разочарованным тоном.
