– Ну, должен, должен. Деньги ж пошли на благое дело, зенитные ракеты, для защиты от летучего кацапа покупали.
– Хорошо, тогда ты мне, Михайло Опанасович, ничего больше не должен, – уголок рта у Нимрода заполз на левую щеку, демонстрируя дружескую улыбку.
– Прямо так? – с надеждой спросил атаман и хлопнул рюмку.
– Прямо. Но при условии, что ты отдашь мне одного человека. Полудохлого москаля вместе с его грузом.
– Какого-такого москаля? – спросил атаман, а его близко посаженные глазки так и залучились от хитрости.
– Которого подстрелил снайпер на заводе стройматериалов.
– Не, помилуй, пан Нимрод. Этот человек уже обещан. «Вепрям» я его должен отдать. По чесноку. А если бы не был должен, то давно бы кишки этого лиходiя москальского на ветках висели – столько у меня бойцов положил. Теперь надо новых набирать, более умных, а где таких взять?
– Ты видно, Михайло Опанасович, считаешь твой долг мне совершенно несущественным. Я, что, похож на несерьезного человека?
– Да не могу я, Нимрод. «Вепри» тогда мне башку оторвут.
– А что кто-то другой оторвет тебя, так сказать, башку, ты не боишься?
– Угрожаешь мне, гость дорогой? Невежливо, – атаман полуотвернулся и нарочито стал смотреть в окно; там виднелось здоровенное оранжевое облако; где-то горел химический завод.
– Просто констатирую, что ты не должен уважать «вепрей» больше, чем меня. Ты им ничего не должен, в отличие от меня…
Атаман снова обернулся к гостю и даже отправил в рот вареник.
– Ладно, Нимрод, я подумаю. Им и в самом деле ничего не должен, привыкли у меня на закорках ездить, – ноздри у Пестуна надулись, показывая недовольство. – Может быть, да. Вывози только сам этого перца.
– Груз я тоже заберу.
Пестун утверждающе махнул рукой и запил согласие горилкой.
– А хрен с ним, бери и груз, где-то он должен у ребят валяться.
– У ребят? Как игрушка? А если эта игрушка токсична по самое никуда? Ты бы им лучше плюшевых медвежат выдал.
Атаман засмеялся, тряся волосатыми щеками и показывая, что гость явно недопонимает ситуацию.
– Медвежата будут им о москалях напоминать. Да ничего моих хлопцев не возьмет, с пяти лет горилку гонят и хлещут; закаленные как бесы, эрекции, понимаешь, на бабский батальон хватит… Слушай, Нимрод дорогой, а ты мне сможешь подогнать такую тачку, как у тебя, со скидкой некоторой?
Глаза Пестуна мечтательно поднялись вверх, словно там он уже наблюдал воочию свою мечту.
– Такую, как у меня, не смогу, Михайло Опанасович. Не неплохую сумею; «джип рэнглер» к примеру. Неделя понадобится, чтоб из Румынии перегнать. Для тебя, уважаемый, дисконт двадцать пять процентов.
– Ладно, по рукам.
Атаман бодро протянул свою внушительную руку с пальцами-сосисками.
– Только ты не буквально, Михайло Опанасович, а то у тебя руки жирные.
Через двадцать минут на заднем сиденье в «Дартце» лежал молодой человек, с кровью проступающей сквозь бинты, что перехватывали его грудь. Он дышал, но по-прежнему был без сознания. Цилиндрический предмет, напоминающий термос, лежал сейчас в багажнике внедорожника – перекочевав из обычного пластикового пакета в специальную металлическую емкость.
Нимрод надел на лицо раненого кислородную маску, потом осторожно спорол грязные бинты. На месте не слишком аккуратно заштопанной раны были огромные отеки, краснота пополам с синевой. Там он наложил два больших дермапласта со светодиодными датчиками – пока они светились красными огнями опасности, но через них вместе с монотерпенами уже стал поступать коктейль из абзимов [8] и регенерат из активированных плюрипотентных клеток. Еще укол в вену и туда влилось пять кубиков универсального патоцида, умного лекарства, уничтожающего все патогенные факторы. Поверх раненого пошло наноплантовое «одеяло», благодаря которому он стал напоминать спеленатую египетскую мумию. Оно будет поддерживать комфортную температуру для тела и впитывать выделения, при необходимости орошать его противовоспалительными веществами. А еще Нимрод аккуратно ввел под кожу раненого, в районе брови, тонкую мягкую пластинку с едва заметной решетчатой структурой. Нейроинтерфейс… Желание дамы есть закон для человека благородного происхождения.
