«Сразу же после вступления в силу настоящего мирного договора вся боевая техника военной и военно-морской авиации должна быть передана союзным и объединившимся державам.
В составе вооруженных сил Германии не должно быть военной и военно-морской авиации».
(Выборка из статей 198 и 209 мирного договора, подписанного 28.06.1918 года в Зеркальном зале Версальского дворца).
1
«…30 августа 1914 года в сиреневом небе Парижа появился немецкий самолет с черными крестами на крыльях. «Таубе»[5] привлек к себе всеобщее внимание. Тысячи парижан, подняв головы вверх, смотрели на смельчака, дерзнувшего залететь в такой глубокий тыл. Аэроплан сделал круг над французской столицей и сбросил бомбу…»
Карл прикрыл глаза, откинул голову на спинку кресла. Представил себя в пилотском кресле «Таубе». Внизу в прозрачной дымке лежит огромный город. Он застроен красивыми домами и дворцами, заселен многими людьми: богатыми и бедными, молодыми и старыми. Все они, замерев, следят за его полетом. В любую минуту он может обрушить на их головы снаряд. Но Карл не торопится приводить смертный приговор в исполнение. Не потому, что ему кого-то жаль, нет! Маленькие, как букашки, французы — злейшие враги немцев. Карл придумал для них другое. Тщательно прицелился и опустил бомбу за борт. Оглушительный взрыв — и вопль ужаса перекрыл рокот мотора. Гордость французов — Эйфелева башня, словно подпиленная, рушится на сады Марсова поля…
Карл открыл глаза и ударил кулаком по подлокотнику кресла, обшитого потертой кожей. Почему он опоздал родиться на два десятка лет? Почему счастье летать на «Цеппелинах» и «Альбатросах»[6] досталось другим? Как обидно, что в то время, когда кто-то добывал славу в сражениях над фортами Вердена и Дуамона, Карл фон Риттен сосал соску в колыбели, а когда бомбардировщики эскадр Келлера и Бранденбурга вываливали с «Гота»[7] центнеры бомб на затемненные кварталы Лондона и Парижа, он делал лишь первые шаги и не мог оценить величия подвигов «Прусской королевской авиации».
Теперь шестнадцатилетнему Карлу был до боли обиден позор капитуляции Германии, закрепленный Версальским договором. Государства-победители оставили его фатерлянду вместо могучей армии куцый рейхсвер, вместо флота открытого моря — кастрированную Балтийскую флотилию, лишенную дредноутов и подводных лодок; на военную авиацию и танки наложили вето. А Карлу так хотелось стать военным летчиком! Может быть, прав его друг Эрвин Штиммерман, который расстался с мечтой о крыльях и поступил на восточный факультет Берлинского университета? Теперь он вместо теории полета и аэронавигации зубрит японские слова и, мокая в тушь тонкую кисточку, рисует иероглифы. Ну и нашел же занятие сын прусского полковника, награжденного высшим военным орденом «Поур ле Мерит»! Впрочем, хотя Эрвин одержим желанием изучить японский язык, он ухитряется посещать занятия секции планеристов в летно-спортивном союзе «Дейче Люфтспортфербанд».[8]
За окном стало темнеть. Заскрипели старинные часы, открылась дверца над циферблатом, выглянула пестро раскрашенная кукушка и прокуковала семь раз. Карл поднялся с кресла, задернул тяжелые портьеры на окнах и включил торшер. Отцовский кабинет осветился зеленоватым светом. Покойный барон фон Риттен-старший многие годы провел вдали от Германии, завоевывая для нее колонии в Африке, Китае и на островах Полинезии. Немудрено, что в кабинете, словно в этнографическом музее, скопились многочисленные трофеи, вывезенные из экзотических, стран: фарфоровые вазы, расписанные драконами и цаплями, старинные бронзовые статуэтки буддийских божеств, резные безделушки из слоновой кости, шкатулки красного и черного лака, инкрустированные перламутром. Стены кабинета были увешаны африканскими и полинезийскими ритуальными масками и оружием: копьями, кинжалами, двуручными китайскими мечами, бумерангами, луками и стрелами. По сторонам письменного стола на стенах висели китайские рисунки XVI века, выполненные на шелковой ткани: ласточки на осеннем дереве и девушка, играющая на флейте. Над массивными книжными шкафами разместились охотничьи трофеи барона — рога лосей и оленей, а пол кабинета был застелен шкурами львов, тигров и медведей.
