— Ко мне он, собственно, заехал проститься! — объяснила Обоярова.
…Сообразив, что продав квартиру, дачу, «Ниссан» с правым рулем, библиотеку и остальное, он не сможет рассчитаться с можайскими, Лапузин переписал имущество на бывшую жену, которая оставалась ему верна, как верен партии ее исключенный член. После этого Федя решил в последний раз поговорить с Мостолыгиным и Покатым, а в случае неудачи скрыться за границей, прихватив кассу взаимопомощи Института прикладной генетики. Оставалась слабая надежда: если бы генерал и вор сбросили хотя бы по пять процентов, можно было рассчитаться с можайскими, а на оставшееся купить три торговые палатки возле метро. Дело верное — розница нам поможет!
Покатый согласился на встречу.
— Тебе забили стрелку! — Я даже захлопала в ладоши.
— Вы были уже на «ты»? — загрустил Кокотов.
— Что? Ах, вот вы о чем? Не волнуйтесь, мой ревнивец, к тому времени мы только целовались. Моя мама всегда говорила: поцелуй, и не сразу — это максимум того, что порядочная женщина может дать мужчине до брака. Если же она не собирается замуж, можно давать всё и сразу.
— Понятно… — кивнул автор «Кентавра желаний».
— И что ты хочешь предложить Покатому взамен? — спросила я.
— Не знаю… Может, написать ему диссертацию?
— Бандиту?
— А что? Недавно мы защитили парня, отсидевшего восемь лет за валюту. Теперь он в Верховном совете.
— А если Покатый откажется?
— Тогда даже не знаю…
— Я знаю! Возьми меня с собой на стрелку!
— Зачем?! — в один голос воскликнули Кокотов и Лапузин.
— Андрюша, вы забыли: я же шпионка по призванию! Мата Хари. А тут такой роскошный случай!
— Ты с ума сошла! — не захотел меня слушать Федя.
— Что ты предлагаешь? Хочешь преподавать физкультуру в Нью-Кентервиле, штат Мичиган?
— А если твоя мама узнает?
— Не узнает.
— Это же бандиты!
— Бандиты — тоже мужчины!
— Ты что задумала? — насторожился он.
— Скажешь Покатому, что я твоя жена. Понял?
— Удобно ли?
— Не переживай, тебя это ни к чему не обязывает. Когда толковище?
— Завтра в ресторане «Сетунь», в три часа.
— В два я буду готова.
— Лучше — в час.
— Нет. Мы должны немного опоздать.
…На следующий день, заехав за мной в условленное время, Федя очень удивился: я надела лиловое, как у певицы областной филармонии, все в золотых блестках платье с сумасшедшим декольте. В этом наряде мама один-единственный раз вела новогодний «Огонек» и так понравилась зрителям-мужчинам, завалившим редакцию письмами, что больше ее в эфир не выпускали. Кроме того, на мне была бабушкина бархатная шляпка с вуалькой, на грудь я повесила нитку черных жемчужин — каждая величиной с лесной орех. Это ожерелье мне одолжила однокурсница, пять лет прожившая с мужем-дипломатом в Индии. А на пальце у меня сверкал старинный золотой перстень с «трехкаратником» чистейшей воды — его маме подарил второй муж, Леонид Савельевич, племянник начальника Ленинградского ОГПУ, которого расстреляли вместе с Ягодой. Перед арестом тот успел зарыть ведерный самовар, под крышку набитый «ювелиркой», реквизированной у буржуазии и дворянства. Банк «Невский простор» знаете?
— Слышал.
— Банк в 1992-м открыл сын Леонида Савельевича Миша, работавший до этого простым инженером. Улавливаете? Кроме того, я вылила на себя полсклянки «Шанели».
— Ты не слишком ли надушилась? — удивился Лапузин.
— Это не для тебя! — успокоила я.
Ресторан располагался в обычной «стекляшке», днем работавшей как столовая. Нас провели через склад в большой отдельный кабинет, обшитый подпаленной и отлакированной вагонкой. Помните этот предсмертный писк позднесоветского дизайна? Там сидел за обильным столом Покатый. На нем был кашемировый пиджак цвета спелой малины и черная шелковая рубашка апаш, а на открытой груди сквозь седеющие волосы мерцал золотой крест — такой большой, что отчетливо виднелись гвоздики, пробившие ладони и ступни Спасителя. По бокам стояли, сложив на груди руки, два парня в черных водолазках. Когда мы вошли, бандит, ковыряя зубочисткой во рту, ласково угрожал кому-то по большому радиотелефону с длинной антенной. Так я впервые увидела мобильник. Выглядел Покатый как классический вор в законе из фильма «Петровка 38»: низкий лоб, перебитый нос, золотые зубы… Мы с Лапузиным переглянулись: предлагать такому ученую степень — просто смешно! Пообещав кого-то закатать в асфальт, он отдал одному телохранителю телефон, другому — зубочистку и нацелил на меня свои неподвижные акульи глазки.
