— Разве бывает бытовым убийство человека, который кинул государство на десятки миллионов. Который…
— А разве может один человек кинуть государство на десятки миллионов долларов? — Лидский покачал головой. — Но по делу проходил он один.
— А почему?
— А потому, что из этой пятерки больше ни к кому подкопаться было нельзя. Засветился только Некрасов. Ну и Сабанова можно было бы привлечь. И оба — один мозги себе вышиб… — Лидский осекся. — Извини.
— Ничего.
— А второму кишки выпустили кухонным ножом производства фабрики «Золинген». И что самое неприятное, я даже не могу тебе ничего рассказать.
— Почему? — удивился Грязнов.
— По кочану. Я тогда в Тюмень уехал с бригадой, документацию проверяли по этому месторождению. И тут мне через неделю сообщают: Некрасов убит во время драки в квартире Антона Петрова. Я в самолет, а тут циклон какой-то, погода нелетная и три дня на чемоданах. Так что только по протоколам это дело и знаю. Ну и по рассказам Кости Башкирова. Это следователь из Измайловского отдела. Он взял и вел дело, пока меня не было.
— И что, действительно бытовое? — Грязнов достал блокнот и ручку.
— Баш-ки-ров. Константин Павлович, — продиктовал Лидский. Измайловский отдел внутренних дел. Я потом все сам перепроверил. Каждую букву, каждый вещдок, каждого свидетеля сам передопросил. Как ни верти банальное бытовое убийство…
«Значит, Башкиров, — сказал себе Денис. — Придется все-таки Лидскому на слово не поверить».
— И что, действительно бытовое? — Грязнов хотел присесть на табуретку, но замер на середине движения от резкого окрика:
— Тут не садись! Еще не обработали. — Башкиров, небольшого роста, коренастый мужчина в резиновых перчатках, вынул из-под Грязнова табуретку и переставил ее на другое место. — Конечно, бытовое. Так нехорошо получилось. Интеллигентные люди, образованные. И чего он к ней полез? Вот и получил.
Они стояли в тесной кухоньке малогабаритной хрущевской квартирки. Половину покрытого линолеумом пола занимала огромная лужа крови. В углу, из-за холодильника, торчали чьи-то волосатые немытые ноги, тоже все в крови.
— Кто, к кому? — Грязнов хотел присесть на подоконник.
— Туда не садись! Там пальчики! — Башкиров строго посмотрел на него и протянул ему еще одни резиновые перчатки: — И вообще, надень вот. А то потом возись с твоими лапами. Некрасов к жене Петрова полез. Закрутили шашни, среди бела дня предались развратным действиям на квартире Петровых, а тут муж ее с друзьями. Некрасов даже штаны толком не успел натянуть. Так его с одной штаниной и нашли убитым. Петров в драку полез, за нож схватился и… Мясо шпиговал когда-нибудь?
— А что? — Денис хотел присесть на край стола, но уже сам передумал.
— Так же густо. Семнадцать раз, по самую рукоятку. Тщательно нашпиговал.
— Константин Палыч, в комнате уже все. — На кухню заглянула женщина в белом халате. — Давайте меняться.
— Пойдем в комнату, там хоть посидеть можно. — Башкиров, стараясь не вляпаться в лужу крови, стал пробираться к двери. Денис направился за ним.
В комнате, накрытые простынями, лежали еще трое.
— А тут что случилось? — Грязнова даже передернуло от увиденного.
— Обычное дело. — Башкиров пожал плечами. — При распитии спиртных напитков возникла ссора, обиделся, ушел в ванную, вынул из ящика шило. Эти все уснули, он их по очереди заколол и спать увалился. А как проспался сразу к нам. Да ты садись, не стой. — Он кивнул на грязный, заваленный засаленными байковыми одеялами диван, на котором, видно, и спал убийца.
— Спасибо, я постою… Теперь он до конца дней сидеть будет?
— Да сколько ему осталось до конца дней — семьдесят девять дедушке. Башкиров кивнул на стену, на которой висел портрет молодого парня в военной форме времен Великой Отечественной, блестевшей от наград. — Инвалид войны, кавалер ордена Славы, десять ходок в тыл за «языком». Пенсия, родных никого, жену пять лет назад схоронил и пить начал. А там, на зоне, его хоть кормить каждый день будут. Хуже, если амнистируют.
— А эти кто? — Грязнов кивнул на трупы на полу.
— Да хрен их знает. Бомжи какие-то, как и он сам. — Башкиров пожал плечами. — Хорошо, если вообще удастся опознать. А нет — будут в морге лежать, пока совсем не сгниют. Хотя тут и гнить почти нечему. — Он вдруг сдернул покрывало с одного из убитых: — Ты сам погляди.
