— На пираний надейся, но и сам что-нибудь делай, — Джексон требовательно протянул руку ко второму бойцу: — Дай-ка гранату. Для верности надо им устроить небольшой гидравлический массаж пополам с осколками. Будем глушить большую рыбу…
Кэп взял из рук бандита осколочную гранату, привычным движением выдернул кольцо с предохранительной чекой и швырнул ребристый бочонок в реку. Следом за первой полетела и вторая граната. Два взрыва глухо бухнули-булькнули в толще воды, вздымая невысокие фонтаны брызг и стремительно распространяя в глубине реки смертельное для всего живого облако ударной волны и массы острых чугунных осколков…
…Как только Скат увидел, как в воду рухнул опутанный сетью и облаком серебристых воздушных пузырьков майор, он сразу же сделал несколько мощных гребков и начал энергично работать ножом. Запаса воздуха могло хватить для человека нетренированного максимум минуты на полторы-две, так что стоило поспешить, пока Орехов, и так уже раненный и оглушенный падением в воду, не захлебнулся. Разрезая сеть и освобождая командира от пут, Катков даже и не пытался рассмотреть, куда же майор ранен — и так по обильным расплывчатым облачкам крови было понятно, что ранение серьезное.
Лихорадочно освобождая майора от обрывков капроновой сети, Скат начал подталкивать уже вяло реагировавшего Орехова к поверхности воды — тому жизненно необходимо было глотнуть свежего воздуха, да и сам боевой пловец чувствовал, что еще десяток секунд — и он сам начнет задыхаться. Вот тут-то боковым обостренным зрением лейтенант и увидел нечто вроде небольшого камня, падавшего на дно. Этот «камень», так же облепленный пузырьками воздуха и явно брошенный в воду сверху, с «воли», мог быть только одним — гранатой.
И Скат сделал то, что в данной ситуации было единственно возможным: он прикрыл своим телом снова начавшего опускаться в глубину майора, ладонями изо всех сил прижал свои уши, а локтями сжал голову командира, стараясь так же защитить барабанные перепонки друга. В спину жестко толкнуло взрывной волной от разорвавшейся гранаты, потом ударило еще раз и по плечу полоснуло острой болью.
«Осколок, — сообразил лейтенант, косясь на окрасившуюся новым красным облачком мутноватую воду и по-прежнему с силой зажимая локтями голову Орехова. — Так, вот и дно… Взрывов, похоже, больше не будет, но все равно надо поскорее рваться к поверхности. Сейчас оттолкнусь от грунта посильнее и поплывем, командир. Ничего, брат, выкарабкаемся. Только бы пираньи сюда не приперлись… Да нет, что это я… пираньи пока не страшны — если и были какие поблизости, то они сейчас все вверх брюхом плавают. Отталкиваемся и вверх, вверх…»
…Людям, слишком много размышляющим и пытающимся определиться, что же такое счастье на самом деле, иногда стоит вспомнить, что мир порой устроен гораздо проще, чем мы себе воображаем, и счастьем может быть самый простой глоток воды или возможность вдохнуть полной грудью свежего воздуха. Чистого, прохладного и такого сладкого…
Несмотря на то, что в глазах уже начинало мутнеть и легкие буквально горели, бились и рвались в безмолвном крике, требуя воздуха, Скат вынырнул на поверхность почти бесшумно и постарался как можно быстрее отплыть к левому берегу, под прикрытие скалы. Левой рукой зажимая пятнистую куртку майора на груди, Катков правой сильно ударил командира по лицу раз-другой, а затем со знанием дела жестко ткнул кулаком все еще находившегося без сознания Орехова под ложечку. Майор неожиданно широко распахнул мутноватые глаза, почти как кит извергнул изо рта обильную струю воды и уж затем сделал невероятно долгий и прерывистый вдох — словно объем его легких вдруг стал втрое больше обычного.
«Ну, и где же этот чертов головастик провалился, а? — поддерживая майора на плаву, беспокойно оглядывался Скат по сторонам и страстно желая, чтобы сейчас как можно быстрее появилась лодка с Трояновым и Марией, ожидавшая их возвращения в условном месте. — Они что, взрывов и стрельбы не слышали? Да быть того не может. Если они сейчас же не появятся и не подберут нас, то те гады прочухаются и выпустят из горы лодку — и тогда нам уже точно хана, без всяких вариантов. Выловят как вылинявших гусей, разучившихся летать… Плывем, плывем, майор, подальше от этой поганой скалы. Ты только дыши, дружище, держись… Фу-у, наконец-то! Гребут, голубчики. Хорошо гребут — без единого всплеска, что твоя олимпийская двойка на каноэ. Давайте, давайте, ребята, пошустрее, а то руки-то уже не держат и ноги сводит…»
