— Тот человек из твоего видения… Он — безумец, который ищет меня?
— Нет, моя маленькая Тамара. Хотя, он встречался когда-то с тем сумасшедшим, — Фассир взял ученицу за руку. — И я не видел, как все закончится. Единственно готов поручиться за то, что безопасность многих людей напрямую зависит от твоей собственной.
— Именно поэтому ты научил меня защищаться и защищать других, — с улыбкой молвила Тамара.
Фассир погладил запястье девушки, потом встал и выглянул во двор.
— Пора принимать решения. Часть меня хочет, чтобы ты отправлялась немедленно в Гирканию. Я действительно чувствую, что такая поездка скоро тебе предстоит. Только пообещай мне не противиться ей.
— Конечно, мастер, — почтительно склонилась Тамара. — Я даже отведу туда твоего воина, если пожелаешь.
— Боюсь, что его путь не подвластен моим желаниям. Впрочем, я не отказался бы посмотреть, чья воля из вас двоих возьмет верх, — настоятель тряхнул седой гривой. — Однако, дочка, он окажется для тебя весьма крепким орешком.
— Что с сумасшедшим, мастер? — спросила девушка.
Учитель пожал плечам:
— Как стены монастыря скрывают тебя от него, так и он не доступен моему взору. Но если безумец умрет, я обязательно узнаю. Пока же опасность по-прежнему незримо нависает.
— А дороги воина и безумца пересекутся снова?
После недолгого молчания на морщинистом лице Фассира расцвела улыбка. Он начертал пальцем в воздухе таинственные символы.
— Ты прекрасное дитя.
— И все же, мастер?
— Да. Я видел воина в двух местах. Одно — в прошлом. Там дорога сумасшедшего перекрывала его.
— Другое… в будущем?
— Я не знаю, где их путям суждено пересечься, — покачал головой старик.
— Ты должен был видеть хоть что-нибудь, — выпрямилась Тамара.
— Если бы я мог, девочка, — настоятель погладил ее по волосам. В глазах мудреца блестели слезы. — Мне очень жаль.
В прекрасном расположении духа Конан вернулся в трактир. Там практически ничего не изменилось. Команда «Шершня» продолжала предаваться шумному веселью. Наварус в грязных лохмотьях валялся на полу своей клетки. Он не умер, а всего лишь крепко спал, скорчившись прямо на острых черепках. Хотя киммериец пропадал целую ночь, похоже, никто так и не встревожился его длительным отсутствием.
При подобном положении дел ему, возможно, следовало бы озадачиться, если бы не два момента. Во-первых, сам он едва ли заметил бы исчезновение кого-то из товарищей. Такова уж природа людей, особенно тех, кто ведет полную риска жизнь. Внезапно возникшее желание возвратиться на родину может закончиться для искателя приключений ударом ножа в темном переулке. Впрочем, и в море бывает повсеместно, когда коварная волна, сломавшаяся мачта, либо вражеский меч уносят чью-нибудь жизнь. Все эти случаи стираются из памяти довольно быстро. Уходят даже те воспоминания, за которые хотелось бы уцепиться…
Вторая причина, исключающая повод для беспокойства, состояла в том, что появление варвара в таверне ознаменовалось улыбками, поднятыми пивными кружками и одобрительными возгласами. Пусть Конан не относился к тем, кого заботило мнение окружающих, однако радость людей, вместе с которыми часто приходилось проливать кровь, наполняла грудь чувством гордости. Эти мужчины и женщины уважали киммерийца не за его давние подвиги. Им представилась не одна возможность, чтобы оценить Конана по заслугам, и множество искренних улыбок свидетельствовало об их отношении к нему.
Подняв голову, Конан увидел Артуса в полном боевом облачении, спускающегося по лестнице со второго этажа.
— Ты уже здесь, киммериец? Будь я проклят, если кто-нибудь из этих прохвостов удосужился шепнуть мне хоть слово, когда тебя увели! Я узнал только пару минут назад и вот собрался было отправиться с ребятами к тебе на выручку.
— Спасибо, друг мой друг, но я свободен, — варвар присел на край скамьи. — А сейчас наступает время моего прощания с командой.
Зингарец хлопнул по плечу девчонку, прикорнувшую на противоположном конце стола:
— Иди-ка погуляй.
В ее темных глазах отразилось удивление, но она не спешила покидать насиженное место. Тогда Артус шлепнул девицу еще раз покрепче и плюхнулся напротив Конана.
