— Вот, — сказал он более серьезным тоном, раскрывая ладонь — я предлагаю это и еще точно такой же в конце каждой недели.
В подтверждении своих слов, Тарик бросил драгоценный камень размером с перепелиное яйцо на стол, который, вертясь волчком, обогнул несколько тарелок, после чего остановился перед неискушенным варваром.
Камень был глубокого красного цвета и вблизи казался еще больше и ярче. Смотреть на него хотелось бесконечно. Однако Конан отрицательно покачал головой.
— Что мне с ним делать? — рявкнул киммериец. — Любой купец в этом паршивом городе, которому я попытаюсь его продать, наверняка знает законного владельца камня. Тебе следует найти ему замену.
Старик снова закашлялся. Потом достал увесистый мешочек с соразмерным количеством золотых монет и положил на край стола. Удовлетворенный Конан отправил рубин назад одним щелчком и взвесил на ладони расшитый кошель.
— Вполне достаточно. Именно на это я и рассчитывал. Если не возражаешь, то я начну с завтрашнего дня.
— Ну, конечно, — великодушно согласился Харкатес. — Я вижу, как ты измотан длительным путешествием. Поешь и хорошенько отдохни, сын мой. Управляющий заведением покажет тебе комнату для сна. Или, может, ты хочешь девочку…
— Пока мне надо лишь выспаться, — улыбнулся Конан.
Он собрался было уходить, но внезапно протянул руку и потряс сухую кисть старика.
— Таким образом, будем считать, что сделка состоялась, — усмехнулся Харкатес.
Киммериец торжественно кивнул, подхватил со стола жареную ножку какой-то гигантской птицы и направился к выходу. По пути Конан задержал прищуренный взгляд на стоящем у двери кхитайце. Скорее всего, это означало некое предостережение. Но мужчина опять изобразил слюнявую гримасу и согнулся в поклоне.
Когда варвар, покинув комнату, проходил через кухню в зал, Тарик Харкатес сбросил со своего изъязвленного лица маску благодушия. Его черты приняли серьезное, безрадостное выражение. Взгляд стал острым и холодным. Обращаясь к старику с левой стороны, который за все это время ничем себя не проявил, он равнодушно, но с заметной угрозой в голосе произнес:
— Думаю, очень скоро ему придет конец. Можешь не сомневаться.
Вынырнув из душной, пылающей жаром кухни в относительную прохладу общего зала, молодой киммериец почувствовал себя новым человеком. Буквально совсем недавно он был беден и не имел стабильного дохода. Зато теперь под складками промокшего плаща скрывалось больше золота, чем варвар держал в руках за всю предыдущую жизнь. К тому же в перспективе можно было заработать еще больше. А за что? За то же самое, чем он бы мог заниматься и бесплатно. А именно: слоняться вокруг таверны и раздавать пинки всякому отребью.
Конан с важным видом расхаживал по трактиру, свысока поглядывая на окружение, словно сам являлся здесь полноправным хозяином. Наконец, в дальнем углу его глаза нашли служанку — бритунийку. Девушка удивленно смотрела на варвара. Поймав ее взгляд, Конан растянул губы в улыбке и слегка поклонился.
Она сначала показала жестом, чтобы тот подождал, но тут же не раздумывая поставила на ближайший стол поднос и поспешила к нему.
— Просто глазам своим не верю! — воскликнула бритунийка, — Я уже было прикидывала, как буду вытаскивать твой труп утром через задний ход. Ну что ж, добро пожаловать. Между прочим, меня зовут Катия.
— Конан, — представился юноша. — Старик сказал, что меня тут накормят и выделят комнату.
— Он прямо так и сказал? — спросила служанка.
Варвар простодушно кивнул и добавил:
— Да еще пиво, сколько в меня влезет.
Она от души рассмеялась.
— А ты не столь глуп, как я погляжу. Ладно, пойдем к управляющему трактиром. Посмотрим, поверит ли он твоим байкам.
Конан проследовал за ней к стойке, где в этот самый момент жилистый замориец средних лет сворачивал челюсть потенциальному клиенту полупустым глиняным кувшином. Бедняга рухнул, как подкошенный, а трактирщик спокойно принялся вытирать руки. Полотенце пропиталось больше кровью, чем хмельным напитком. Заметив Катию, он широко улыбнулся и указал на распластанного человека:
— Этот малый намеревался заплатить за выпивку на следующий день. А кого там ты с собой привела? — поинтересовался замориец.
