Как только Конан зашел в тупиковый переулок, который заканчивался дверьми таверны, возбужденный шепот Бетрис вернул его обратно в реальность:
— Хвала богам, ты вернулся! Его необходимо остановить!
— Кого? — вяло спросил он, все еще туго соображая.
— Да Ругаса! Гирканец отправился к старику жаловаться на наше предприятие!
В ответ Конан расхохотался. Значит, все-таки Ругас решился! Такое зрелище нельзя пропустить!
Он бегом покрыл расстояние от арки до стойки трактира. Затем почти ползком крался через кухню и коридор, достигнув, таким образом, логова хозяина. Дверь оказалась незапертой и неохраняемой. Откуда-то издалека слышались приглушенные выкрики. Киммериец прошел в затемненную комнату, где, по его мнению, взбешенный Ругас требовал возмездия.
Однако в хозяйском кабинете было пусто, и растерянный юноша оказался бы ни с чем, ели б не просчет безумного телохранителя Ли-Цунга. Кхитаец позабыл закрыть потайную дверцу, расположенную позади большого круглого стола Харкатеса. За дверцей был виден узкий коридор, и обнаружилось, что «Ворота Араллуса» гораздо больше, чем представлял себе молодой киммериец. Из недр секретного хода эхо доносило сердитый голос старика, но Конан не смог разобрать слов. Прижавшись спиной к стенке, он стал осторожно пробираться вглубь.
Когда наметился поворот, варвар остановился и выглянул из-за угла. Там впереди помимо неуклюжей фигуры Ли-Цунга присутствовал Тарик Харкатес, который стоял напротив решетки темницы. Внутри находился съежившийся Ругас. Сейчас смирный и перепуганный, он продолжал что-то лепетать в оправдание, моля о пощаде. Но хозяин остался непоколебим. В руках Харкатес держал изогнутый гирканский лук. Старик, скорбно покачивая головой, положил на тетиву стрелу с зазубренным наконечником.
Не дожидаясь развязки, Конан устремился назад со всей возможной скоростью. Едва он добрался до кабинета, как услышал тихий свист. Стрела попала в цель, оборвав на полуслове жалкие мольбы Ругаса и его короткую, неправедную жизнь.
В стороне от клиентов и обслуги, в самом дальнем углу таверны варвар сверлил взглядом, стоящий перед ним бокал с ядовито-зеленым напитком. На дне емкости ползал и кувыркался большой паук. Киммериец никак не мог взять в толк, почему мерзкая тварь до сих пор жива. Уже не один час он сидел там, наблюдая за жуткими конвульсиями паука, и все еще не собрался с духом проглотить проклятое зелье. В его голове царил полный хаос с момента встречи с танцовщицей. Колдовское очарование девчонки отталкивало и притягивало одновременно. Конан отчаянно желал вернуться в «Драгоценный Лотос», хотя умом понимал, что делать этого категорически не должен. Раньше он и не подозревал, что сопротивление чарам окажется такой трудной задачей. Но кем или чем не было бы это существо, сдаваться юноша не собирался.
Паук, наконец, перестал дергаться и околел, а Конан, отодвинув бокал в сторону, отправился спать.
Озарение неожиданно пришло к нему через неполных три дня, когда железному терпению практически наступил конец.
На сей раз он прибегнул к другой маскировке. Конан открыл для себя, что трупы могут дать весьма разнообразный реквизит. Так, роясь в мертвых телах под лестницей, варвар отыскал настоящую жемчужину.
Это была рука, достаточно близкая по размеру и цвету к его собственной. Правда, более корявая, без двух пальцев и без половины третьего. С ворчанием, Конан отрубил конечность выше локтя и обернул тряпками, чтобы скрыть добычу от посторонних глаз. Отойдя от таверны подальше в тень, он обмотал другие грязные лоскуты вокруг головы и лица. Отрубленная синяя рука повисла из одного из длинных рукавов войлочного плаща. В таком виде Конан — «прокаженный» углубился в лабиринт улиц Ядовитого Города.
Возле заветной двери киммериец долго бормотал на родном языке и почесывал в паху, пока охрана не пустила его. Внутри он поспешил к перилам, быстро найдя удобное для обзора место. Музыка уже играла, зал вибрировал ей в такт. Хотя юноша не находился под влиянием паучьего напитка, да и не планировал пить его, но мгновенно вспотел и стук его сердца гулко отдавался в ушах.
