положение: «Коли все вас не так поняли, значит, вы неадекватно выразились». Что ж, я осознал допущенную неадекватность, потому и мажу это повидло.
Прежде чем попытаться определить то «глубокое», что упустил из виду до публикации поста об анонимности в Интернете, хотелось бы перефразировать то послание, которое мне хотелось донести до читателей, но, как видно, не удалось.
Начну с исходной посылки всего текста: «ДляменяанонимностьвСети (ивообщепо жизни) - этонаихудшиймоветон». Казалось, что два клю-
чевых момента — фраза «для меня» и расширение анонимности на реальную жизнь (а не только Интернет) — говорят сами за себя. Не анонимность вообще, а дляменя. Из того, что некто Сергей Голубицкий считает, что анонимность — это плохо, никоим образом не следует, что она плоха самапо себе. Я писал исключительно о собственном восприятии этого
явления и никому не навязывал своего мнения.
Далее по тексту я лишь усиливаю эту изначальную посылку: говорю, что мнене интересны всякие анонимные «сереги» и «паши», мнене интересно разговаривать с манекенами, мненепонятно, чего люди боятся, когда скрывают свое имя на форумах. Под конец даже высказал сомнение в правомерности оценки мотивации анонима и пригласил поделиться реальными побуждениями.
Ну и скажите на милость, где в этом тексте кроется призыв отказаться от анонимности? На форуме, меж тем, только этот несуществующий призыв и услышали. Сразу же образовалось два массовых и разнонаправленных движения: одни читатели стали поспешно менять свои анонимные ники на реальные имена и фамилии, другие обвинили меня в потворстве чиновникам МВД и даже привели цитату одного из них о том, что «анонимность в Сети — это первый шаг к преступлению»!
Трудно даже представить всю меру неадекватности разыгравшихся событий: взаимные обвинения, всенаправленная агрессия, апелляция к Уголовному Кодексу, лозунги об анонимности как спасителя мировой демократии и свободы слова, крики «Я не педофил!», «Модераторы умойте Голубицкому рот!» и прочая и прочая.
Когда-то в диссертации я анализировал сцены массового психоза, описанные в романах замечательного румынского «магического реалиста» XX века Думитру Раду Попеску. Поверите ли: сценарий, разыгравшийся на форумном обсуждении моего поста, чуть ли не дословно повторял паттерн поведения, который демонстрировали румынские крестьяне в 60-е годы прошлого века (в художественном изложении писателя, разумеется). Совпадение кажется странным, однако ничего странного нет: механизмы социальной мифологии (а массовые галлюцинации и
массовые психозы — это лишь ее частные проявления) везде и всегда одинаковы — что в эпоху принудительной коллективизации в Восточной Европе, что на агоре древнегреческого полиса, что на форуме «Компьютерры» в 2009 году (и кто-то еще говорит о прогрессе человечества!).
Дабы не быть голословным, позволю себе маленькую цитату из того, что я писал в диссертации двадцать два года тому назад: «Начавшаяся цепная реакция уже не может остановиться, потому что демоны, находясь в тени, все глубже и глубже внедряют в сознание толпы страх перед бешенством. По всему селу начинается преследование собак. Создается добровольная бригада по их отлову, животных свозят во двор больницы, где Флорентина вводит им яд. Начинается всеобщая паника. Всех жителей села направляют в Кымпулец для обследования. Ужас перед бешенством доходит до того, что люди спят с палками в руках». Это — внешнее проявление массового психоза.
А вот первопричина: «Особенность нового времени проявилась в желании бывших слуг поменятьсяролямис бывшими хозяевами и унижать последних по старым законам. Жители Браниште не сумели добиться
реальной власти, у них появились новые хозяева в лице демонов, и тогда, повсемзаконам мифоканона, они продублировали реальность и дали своим собакам (читай «слугам») имена королей: Наполеон, Гитлер, Александр, Франц-Иосиф и т. д. И теперь у них появилась возможность восстановить
«справедливость» в мифе».
И вот еще: «После переименования собак, последовала смена имен бабкой Севасти-цей, якобы для того, «чтобы уберечь всех от демона бешенства». Символический смысл этого жеста в следующем: внутри мифа возникает
