— Вы все-таки решились сыграть на этой скрипке, — продолжал Тарквин, — и из кожи вон лезли, чтобы доказать, что превосходите меня в игре. Напрасный труд! В погоне за доказательствами собственного величия вы так и не сумели разглядеть величие истинное, а ведь оно было так близко… Смотрите же, что я думаю о вас и вашей обожаемой скрипочке. Может быть, хоть это вас чему-нибудь научит.
Он еще раз победно повертел Гварнери в руках, показывая со всех сторон, и переломил о колено. В комнате повис жалобный звук лопнувшей струны. Это был предсмертный стон.
Вне себя от ужаса и ярости я вскочила, бросилась к Тарквину и, наверное, задушила бы его на месте, если бы Веннер сильной рукой не толкнул меня обратно в кресло.
Тем временем маленький оборотень швырнул сломанную, умирающую скрипку на пол у камина и принялся топтать ее ногами. Не в силах больше двинуться с места, как парализованная, я смотрела на его совершенно белое, без кровинки лицо, кривую злорадную усмешку и силилась понять, чего же здесь все-таки больше — жестокости или безумия. Садистское удовольствие, доставляемое гибелью беззащитного, почти живого существа, было поистине ужасно. Не тот же ли животный восторг испытывали древние завоеватели, глядя на горящие, превращающиеся у них на глазах в руины некогда величественные города?
По моему лицу катились слезы, но я их даже не замечала. Остатки старой скрипки догорали в камине. Если все это лишь страшный сон, то когда же наступит пробуждение? Я не переживу этого, сойду с ума!
— Что с тобой, Ванесса? — раздался над самым ухом такой знакомый мужской голос. Всхлипывая, почти ничего не видя из-за слез, я медленно обернулась. В гостиную вбежал человек, которого я меньше всего ожидала здесь увидеть, — Арманд.
Веннер испуганно отшатнулся. Я быстро показала на Тарквина, потом на горящую скрипку:
— Он сломал ее и швырнул в огонь!
Арманд двинулся к камину и каким-то чудом успел увернуться от прицельно брошенной в его голову массивной стеклянной пепельницы, которая в следующую секунду с грохотом врезалась в косяк. Тарквин исчез за дверью. На Арманда бросился с кулаками Веннер. Не раздумывая, я схватила первое, что попалось под руку, — керамическую кружку, стоявшую рядом на столике, и с размаху опустила ее на лысый череп разбушевавшегося хозяина.
Кружка разлетелась на мелкие осколки, ручку я продолжала машинально сжимать в руках. Веннер медленно оседал на пол. С лестницы послышался какой-то странный шум. И тут меня удивила Мэри.
— Жаль вашу прекрасную скрипку, — флегматично, словно не замечая происходящего, протянула она и положила мне руку на плечо. — Поздравляю! Вы, кажется, проломили папочке череп? Так ему и надо…
Я не успела ответить: в комнату вползла, поскуливая, как побитая собака, насмерть перепуганная миссис Веннер.
— Не подходите! Не подходите ко мне! — истерически завизжала она, прикрывая голову обеими руками, как будто кто-то вздумал ей угрожать. — Вы обе сошли с ума! Мэри посмела меня сегодня ударить! Вы убили моего мужа! Уби-и-ли! Бедный Джеймс!
— Ничего ему не сделается, разве что синяк будет на затылке, — с нескрываемым отвращением сказала я. — Скоро придет в себя. Вызовите врача.
— Да, я ударила тебя, старая ведьма! — неожиданно сорвалась Мэри. — Я ненавижу тебя, ненавижу! Теперь ты надолго это запомнишь!
Она двинулась к матери, но я успела схватить ее за плечи — бессмысленного насилия на сегодня было уже достаточно. Мэри послушалась, брезгливо махнув рукой. Опираясь на нее, я заковыляла к дверям, но, случайно обернувшись, закричала от ужаса. Огонь из камина перекинулся на ковер, который уже начинал тлеть. Должно быть, кусочки пропитанного лаком дерева, вылетели наружу. Язычки пламени поднимались по оконной занавеске. Гостиную заволокло дымом.
