Три километра от вершины холма, где я посадил "челнок", до подножия башни дались мне нелегко.
Я шел тяжелыми шагами, в невеселых раздумьях...
Неудачник, перечеркнувший надежды человечества. Что станется со мною в этой башне, вблизи еще больше похожей на исполинское дерево, изуродованное и забинтованное? Я шагал по нежной траве Индры, как по пуху земных одуванчиков. Разбрызгивало лучи светило. Паслись в бледно-синем небе редкие облака. Мерцали звезды, их было 11249. И проворачивалось в мельнице времени колесо Млечного Пути.
В башне, едва я туда вошел, выкатилась из стены кабина, приплюснутая с боков. Дверца кабины уползла вверх, я погрузился в подобие кресла из мягчайшего зеленого мха. Начал меркнуть свет.
Остальное помню смутно. Помнится, вроде со стороны обнаружил вдруг себя лежащим, как тогда, в операционной, на столе-раковине, и музыка пела, как далекий океанский прибой, но надвигалась, надвигалась сверху прозрачная полусфера, и вот на стенах ее хрустальных проступили звезды, крупные, как роса, а за звездами уже пульсировала нечеловеческая, зловещая, непреображенная тьма. И ударил свет.
* * *
И ударил свет, а вослед за светом я увидел сквозь серебряную паутину русокудрого мальчонку и за ним в ослепительной голубизне дрожал и рвался из его ручонок полосатый воздушный змей.
- Дедушка, ты Черномор? - спросил мальчонка. - Это ты таскал Руслана над лесами и морями?
Я лежал в полусфере, голова утопала среди серебряных нитей. То были мои, мои седые волосы до плеч, моя седая, разметавшаяся по груди борода.
- Отменный у тебя змей. Сам смастерил? - проскрипел я.
- Знамо дело, сам. Бумага, клей, ножницы. Но запомни: ножницы маленьким детям в руки брать нельзя.
Воспитательница не велит, - обстоятельно поясняло дитя.
- Ножницы с собой?
Он закивал головенкой и опасливо вложил их мне в руку. Я сел в полусфере, кое-как обкорнал седые пряди.
Налетевший ветер подхватил серебряный комок, поволок по лужайке, как перекати-поле.
- Чериоморья борода! Черноморья борода! - распевал счастливый повелитель змея.
- Слушай, малец, где здесь поблизости озеро или ручей? Хотя бы лужа... - сказал я вставая и сошел с того, на чем возвратился домой. На моих глазах полусфера сжалась до размеров подсолнуха или арбуза.
По мере уменьшения над нею сперва прояснился синеватый купол, но сразу же затянулся изнутри тума- ном.
- Здорово ты колдуешь, Черномор, - восхитился златокудрый. - Озеро за теми вон кустиками. Озеренок, озерный детеныш.
- Пошли поглядим, - сказал я и поднял из травы невесомую полусферу. Давай, поведу змея.
- Ты страшный. Змей испугается и улетит.
Из синевы озерца на меня воззрился глубокий старик. Так вот что они имели в виду, намекая на энергию, .
которая во мне. Я расплатился за возвращение временем. Засеребрились снега на горе небес, потому что небыстро поворачивают зеркало братья на голубой звезде...
- Гляди, Черномор, на мне такой же костюм, как твой, - потрогал меня за пояс малец. - Теперь много дядей и тетей носят такие.
- Какие такие?
- В каком улетел на Индру самый великий астронавт. Иван Пересветов. Ты его случайно не знал?.. Когда дядя Ваня вернется с Индры, я буду старик, как ты.
И борода такая же будет. А он прилетит молодой.
Не веришь, что ль?
- Когда улетел Пересветов? - быстро спросил я и с трудом проглотил ком в горле.
- За три лета, как меня принесли аисты. В аистином платке.
Змей трепетал, дрожал, метался в небе, силящемся отделиться и улететь от Земли.
- Тебя небось дома обыскались, - сказал я.
- У меня нет дома, - вздохнул он. - Живу в детском дворце. В той вон роще, на бугре. Нас там тридцать восемь мальчишек и девчонок. Вся наша родня погибла на Плутоне. Целый город погиб в ураган. Но детей спасли.
Я посмотрел в его отчаянно синие глаза и вдруг понял, даже не понял, как бы вспомнил, что знаю о нем все.
- Алексей, я твой прадедушка. Хочешь со мною жить? С прадедушкой Иваном?
- Хочу, - улыбнулся он. - Жаль, воспитательница не разрешит.
- Таисия Сергеевна? Разрешит, не бойся.
- Если ты взаправду мой прадедушка, а не Черномор, то почему ты не умер? - засомневался Алексей.
