Отдавая эти распоряжения, про себя я думал: «Не много ли на себя берешь, парень? Может ведь так случиться, что тебя будут судить за самоуправство. Присвоил, понимаешь ли, функции командарма, а сам только-только Академию закончил. Пителин бы назвал такое поведение мальчишеским авантюризмом».
А еще в моей голове сидела мысль: как все сейчас быстро меняется. Еще несколько часов назад я и не помышлял вести борьбу с немцами в окружении. Мне казалось, вот мы остановили наступление Второй танковой группы немцев, и угроза молниеносного окружения 10-й армии отступила, теперь можно спокойно отвести войска в район старой границы и там занять жесткую оборону. Но проехав по шоссе от Слонима, я понял, что все не так-то просто. По этой тонкой ниточке уже сейчас забитого разбомбленной техникой шоссе, такая масса людей и техники просто физически не сможет пробиться. Даже если повезет, и несколько дней будет нелетная погода.
Вспомнился мне и Полевой устав (ПУ-39), а именно – параграф 423, который вдалбливал в наши головы преподаватель по тактике в академии: «Отход является одним из наиболее сложных видов маневра, отход требует строжайшей дисциплины, непрерывного и твердого управления войсками, устойчивой связи. Походная колонна представляет собой идеальную мишень для авиации противника, поэтому решиться на отход можно только в условиях обеспечения хотя бы местного и временного превосходства советской авиации в воздухе. Сам факт отхода неизбежно деморализует войска, превращая солдата из бойца на поле боя в беззащитный объект для нападения с воздуха и обстрела вражеской артиллерией». Если судить по канонам преподавателя Академии, человека опытного и умного (он еще при царе носил полковничьи погоны), таких условий в Белостокском выступе нет и отступать отсюда нельзя. Увиденная картинка творящегося на шоссе кошмара и полученные в Академии знания в корне изменили мое мнение о необходимости отойти, чтобы выровнять линию фронта. Не дадут немцы нам это спокойно сделать.
Приняв внутреннее решение стоять в Белостокском выступе до конца, я и начал действовать соответственно, попав в расположение Бедина. Пришлось менять все планы и импровизировать прямо на ходу – буквально на живую нитку сшивать оборонительный рубеж по берегу реки Зельва. Хоть я и говорил стоящим вокруг меня командирам, что в этот район прибудут восемь артполков РГК и что для этого уже разработаны планы, но это было далеко не так. Планы-то по выводу артполков больших калибров разработаны, конечно, были, но они заключались в том, что при выходе из боя у Слонима гаубицы будут передислоцированы под Барановичи, где мы с Пителиным запланировали создать мощный оборонительный рубеж.
Территориально это было недалеко от бывшего места дислокации артполков РГК, а в этих летних лагерях еще оставались снаряды для 152-миллиметровых гаубиц и другое имущество артполков. Кроме этого, в том районе силами местного населения должны были быть вырыты окопы и капониры для частей бригады. Об этом договорился с партийными властями комиссар бригады Фролов, когда мобилизовал технику в районной МТС для переброски гаубиц в районы организации наших засад.
Да. Мог получиться целый укрепрайон, к которому подтянулись бы и остальные силы бригады. Теперь все эти планы были коту под хвост, а иначе нельзя. Бригада-то в состоянии со своей техникой туда отойти, а вот другие соединения 10-й армии – нет. Хозяйство огромное, чего стоит только танковый парк 6-го мехкорпуса, и завозились эти танки в Белостокскую область по железной дороге в течение нескольких месяцев. А ниточка этой ЖД проложена сквозь вековые леса, рядом с непроходимыми болотами, и теперь наверняка разбомблена и потеряна для армейских коммуникаций. Шоссе сейчас и для обычного колесного транспорта недоступно, а танков и орудийных тягачей может пропустить едва ли десятую часть имеющихся в наличии, да и то если немцы не будут бомбить. Так что из Белостокского выступа выехать своим ходом мехкорпуса 10-й армии могут только в одну сторону – на запад, по шоссе на Варшаву. Вот и нужно идти по пути наименьшего сопротивления – нехрен преодолевать лишние трудности. При отступлении кроме брошенной техники куча народа поляжет от воздушных налетов и стычек с моторизованными частями вермахта, так лучше напоследок погулять от души, как следует попугать тыловые части немцев. А там, глядишь, так их пуганем, что это аукнется в соединениях первого эшелона.
