Индекс «1» означал разрыв связи между временными потоками по некой внешней причине, не связанной с техническими проблемами, «двойка» – угрозу существованию проекта и, вероятнее всего, самой параллельной реальности.
Индекса «3» не существовало в принципе…
* * *
– Ну, и что вы, собственно говоря, ожидаете от меня услышать нового? – Иронично ухмыльнувшись, Виталий Александрович поочередно оглядел обоих собеседников, генерал-лейтенанта Роднина и своего бывшего любимого ученика Виктора Кравца. Любимого, поскольку еще в аспирантуре тот подавал большие надежды, которые впоследствии только подтвердились. Нынче последний, понятное дело, заматерел, возглавив лабораторию, однако ж для Сергеева оставался все тем же аспирантом с горящими неподдельным энтузиазмом глазами, два десятка лет тому приглянувшимся профессору за неординарный ум и смелость до хрипоты спорить с научным руководителем.
– Чуть не угробили проект, а теперь еще имеют наглость что-то от меня требовать! Это я, понятно, не в ваш адрес, товарищ генерал, – на всякий случай добавил академик. – С вашей стороны взятки гладки, как предки говорили. А вот Витя мог бы и догадаться, в чем проблема и что дальше делать! Или совсем почил на лаврах, мозги закостенели, плесенью покрывшись? Или правильнее сказать, забронзовели? Ну, конечно, ты ж тут теперь самый главный…
– Виталий Александрович, – решительно кашлянул Роднин. – Давайте несколько конструктивнее, что ли? Время дорого.
– Время не дорого, Иван Федорович, – решительно отрезал тот. – Время вообще ничего не стоит, поскольку просто не имеет материального эквивалента! Когда-то я предположил, что время – лишь состояние материи, однако со мной не согласились, практически подняв на смех. Единственный, кто меня тогда поддержал – вон этот, ученичок мой, что справа от вас сидит. С глупой улыбкой. Так вот, в тот момент я не стал спорить. Я начал думать. И так родился…
– …проект «Тренажер», – монотонным голосом докончил Роднин, с трудом сдерживая улыбку. Эту – или подобную этой – историю он слышал уже не в первый раз. Точнее, ровно столько раз, сколько приходилось обращаться за помощью к основателю проекта темпорального вмешательства. – Виталий Александрович, я категорически прошу… лично, можно сказать. Практически умоляю!
– Хорошо, – неожиданно легко согласился собеседник, поскольку все происходящее в определенной мере являлось не более чем игрой. Причем все ее участники прекрасно это понимали – склочности академику было не занимать. Впрочем, как и отходчивости.
– Вот и прекрасно, может быть, еще чаю? С лимоном?
– Потрудитесь распорядиться, будет нелишним. Так вот, Витя, эхм, Павлович, как я уже сказал, ты мог бы и сам догадаться, что произошло, когда столь внезапно объявились наши конкуренты. И как с этим бороться. Что смотришь, не понял еще? Позор какой, один толковый ученик был, и тот тугодум… Ладно, гляди, объясняю популярно, в чем вы все ошиблись. – Сергеев подтянул к себе планшет, привычным движением руки растянув голографический экран до подобающих, с его точки зрения, размеров, и ткнул пальцем в одну из формул:
– Вот это ваша первая ошибка. Пока не критичная, практически пустяковая, но тем не менее. А вот это – вторая. Тоже мелочь, но в итоге получилось то, что получилось. Ну, понял?
– Понял, Виталий Александрович, – доктор физико-математических наук смущенно отвел взгляд. – Да, вы совершенно правы. Такая мелочь – и полная блокировка канала!
– В науке не бывает мелочей! – раздраженно отрезал тот. – Бывают невнимательные, гм, личности, неспособные заметить лежащее буквально на поверхности! Пересчитай все прямо тут, при мне. Обещаю, удивишься. Коэффициенты поправок бери по этой ссылке, они до сих пор актуальны. Работай, а я пока чайком побалуюсь. Тоже мне, устроили тут… конец времен! Канал у них заблокировался, понимаешь ли!
Коротко переглянувшись с Кравцом, генерал-лейтенант сообщил, ставя перед гостем чашку с ароматно парящим чаем:
– Виталий Александрович, пока производятся расчеты, не могли бы вы вкратце объяснить, что именно произошло? Простыми словами, как умеете? А заодно просветить, как с этим, так сказать, бороться?
