— В самолете осталась моя куртка. Мне нужно ее забрать.
— Где, в самолете?
— В багажной тележке вместе с моим кейсом.
— В багажной тележке? — повторил Томпсон и неожиданно хрипло расхохотался. — Ты, кажется, решил, что кто-то услужливо погрузит твой личный багаж в самолет? А вот я думаю иначе.
— В куртке остались мои документы и деньги…
— Шевели ногами, а не то твои шикарные корочки примерзнут к земле, — бросил Томпсон и пошел дальше.
Джеффри бросился вдогонку. Какое-то время они шли быстрым шагом. Вокруг не было видно ни зги. Вдруг вдали послышался лай собак.
— Эй, Гарри, ты где? — позвал Томпсон.
Джеффри увидел двенадцать или четырнадцать собак, запряженных в нарты. Рядом с ними стоял рослый парень в стандартной парке. Он помахал им рукой.
Томпсон подошел к бесформенной корзине с сиденьем. Позади нее на полозьях стоял Гарри.
— Залезай, — приказал Томпсон.
Корзина была слишком мала для двоих.
— Как мы в ней поместимся? — спросил Джеффри.
Томпсон фыркнул.
— Хватит рассуждать, горожанин! Залезай!
Гарри засмеялся.
Джеффри почувствовал реальную опасность, исходящую от этих двух людей и своры лающих собак, и покорно сел в корзину.
Пилот неожиданно примостился боком на коленях Джеффри.
— Поехали! — крикнул он.
Раздался свист кнута, собаки внезапно умолкли и рванулись вперед. Гарри пронзительно крикнул.
Томпсон поерзал, устраиваясь на коленях Джеффри.
Джеффри вдруг почувствовал, как к его животу прижимается круглый зад, а его щека упирается в выпуклые холмики груди.
Господи! Только теперь он понял, что Томпсон женщина!
Собачья упряжка подъехала к деревенской хижине и остановилась. Вожак залился радостным лаем и лег на снег.
Сид повернулась к Джеффри:
— Вылезай.
Но время сыграло с ней злую шутку. Оно вдруг остановилось, окутав тесно прижавшиеся тела мягким покрывалом забвения. Она пыталась не думать о том, как уютно устроились их тела. Джеффри обнял ее и прижал к себе так, чтобы Сид не выпала из саней.
Никогда ни одному человеку, тем более мужчине, не приходило в голову позаботиться о ней. Уж если быть до конца честной, ей вообще не хотелось вылезать. Это одновременно и раздражало, и возбуждало ее. Она привыкла быть сильной и самостоятельной.
Сид впервые почувствовала себя обычной слабой женщиной, нуждающейся в мужской защите, и это ощущение неожиданно ей понравилось.
«Он всего лишь жалкий городской повеса», — напомнила она себе. Более того, он враг, который собирается нарушить покой ее прекрасного мира.
Приготовившись дать ему отпор, если он только посмеет сделать ей замечание, Сид повернулась и смело посмотрела в глаза Джеффри — и тут же утонула в них.
Глаза Джеффри были точной копией глаз Джордана, за исключением того, что Джордан никогда не смотрел на нее так, как этот парень. В его взгляде читались одновременно удивление и интерес к ней.
Сид чувствовала под собой плотные и упругие мускулы его бедер. «Разве у городских парней бывают мускулы?» — задала себе вопрос Сид и тут же попыталась представить, каким образом он смог стать таким мускулистым. Ее фантазия понеслась дальше, и она уже видела его обнаженным: рельефная мускулатура и темные курчавые волосы.
«Да ну его! Горожанин и бизнесмен! Да и живет на другом краю света».
— Говорю, вылезай, — грубо выкрикнула она, пытаясь освободиться от непрошеных мыслей.
Заглянув второй раз в глаза Джеффри, Сид совершила очередную ошибку. Теперь в них был заметен не только интерес, но и смешливое оживление.
— Нет ничего смешного! — возмутилась она.
Джеффри изобразил притворное удивление.
— Я не понял, чего ты ждешь.
— Холодно.
— Но ты же привыкла к холоду?
Ей захотелось ему резко ответить, но он опередил ее:
— Я не буду возражать, если ты останешься в моих объятиях. Мне понравилось, — медленно проговорил он, и его чувственная улыбка окончательно свела ее с ума.
«Это все из-за тесноты!» — подумала Сид. Тепло их тел, прижатых друг к другу, создало ложное ощущение интимности. Вот почему она утратила присутствие духа!
«Надо немедленно взять себя в руки и показать, кто здесь главный».
— Пора выходить, — попыталась произнести она, но вырвалось лишь одно слово «пора…». Что же сделал с ней этот городской повеса?
