Ну, терапевт его от простуды спас и выписал направление. А Семеновича здоровым признали в психическом смысле. Неуравновешенным - но здоровым. А по поводу родословной сказали, что сейчас это просто мода такая и все ею поголовно увлекаются - от президентов до слесарей-сантехников включительно. И Семенович здесь не исключение, а, можно считать, наоборот. Хотя он не сантехник, а сборщик, то есть бригадир сборщиков. Бутылки его бригада2 собирает на улицах для изготовления левой водки. Семенович, конечно, говорит, что он никакой не бригадир, а менеджер, так как сам и организовывает производственный процесс, и работников находит сезонных. И живет, между прочим, неплохо: жене прошлой зимой шубу купил из настоящего кролика. И шапку пыжиковую. Не говоря о мелочах - колготках там, сережках и шампунях рН 5,5, которые жена его покупает самостоятельно и безотчетно в неограниченных количествах по потребности.
В общем, дверь придется открывать. Этот не отстанет. Не открою сейчас, он придет через двадцать минут. Так как видел он меня - без всяких сомнений. Он же целыми днями, бывает, торчит в окне, вниз смотрит - что во дворе делается. Наблюдает жизнь и записывает ее без прикрас в тетрадку.
Встаю с дивана. Беру голову в руки и иду к двери.
- Полчаса тебе стучу. Между прочим, - говорит Семенович. - Звонок надо починить. У меня есть один знакомый мужик. Я ему скажу.
- Не надо, - говорю. - Звонок функционирует нормально. Я его отключил за ненадобностью. - Кому за ненадобностью?
- Мне.
- Выходит, ты только о себе думаешь. А о других кто будет думать? Семенович любит меня воспитывать. - Человек должен думать о других, говорит он, - чувство долга - это основа основ.
Я ему не возражаю, но про себя думаю, что с тех пор, как я похоронил мать и отца, а дочка стала почти взрослой, у меня исчезло это чувство, и никому я ничего не должен. Кроме, конечно, кошки, которую должен кормить, потому что люблю ее как никто другой. Но здесь все в порядке. "Вискас" у кошки в каше есть всегда. Несмотря на фатальное отсутствие у меня трешки. Здесь какой-то необъяснимый парадокс, какая-то тайна бытия, но - что есть, то есть.
В руках у Семеновича несколько листов бумаги, исписанной и изрисованной. "Значит, будет о своем происхождении рассказывать".
- А у меня сегодня радостный день, - начал он.
- А у меня голова раскалывается, - сказал я.
- Выпей таблетку, - сказал Семенович. - Пирамидону. Помогает на раз.
- Мне не помогает, - сказал я.
А Семенович сказал:
- Ладно. Я сейчас тебе помогу. На, прочитай. Как рукой снимет.
- Не могу, - сказал я. - Читать - не мо-гу.
- Хорошо. Я сам тебе прочитаю. Я тут свою литературную генеалогию закончил. Начиная с конца прошлого века. Новый жанр. Называется "Рассказ в романах". Слушай.
Он попятился, ища, куда бы пристроить свой зад, пристроил его в кресло, я лег на диван и закрыл глаза.
- Ты слушаешь?
- Слушаю, - сил с ним бороться у меня не было, и я решил, что не бороться - умнее. И Семенович начал:
"Рассказ в романах
Да, так вот первый и основополагающий роман начался у Дарьи Петровны и Петра Дмитриевича (ныне, понятно, покойных и потому счастливых) давно. Если не рассматривать его с исторической точки отсчета. И кончился он тоже давно. Почти так же давно, как и начался. Потому что длился недолго. Мимолетный у них случился роман - у Дарьи Петровны и Петра Дмитриевича. Хотя и плодотворный. В том смысле, что произошел от их романа плод любви. Который мать назвала в честь Петра Дмитриевича Иосифом. Не посчитавшись с тем, что плод был рожден вне закона или, другими словами, вне брака и семьи. Что естественно в сложившемся на тот момент социальном контексте и положении дел. Петр Дмитриевич принадлежал к обществу и к свету, а Дарья Петровна ни к чему и ни к кому не принадлежала. Так что теперь невозможно постичь, где они встретились и что у них могло быть общего. Может, она подрабатывала себе на жизнь стиркой и глажкой мужских воротничков и манжет, а может, работала в книжной лавке, в которой Петр Дмитриевич покупал газеты и журналы. Да и неважно это. А важно, что встреча у них состоялась и результат она имела весомый. Мальчик фунтов десяти родился. И ростом - дай Бог каждому. Как в утробе поместился - никто понять не мог. Наверно, поэтому мать его Иосифом и назвала.
