У слов есть крылья — так говорили древние латиняне, не догадывавшиеся о возможностях мобильной беспроводной связи и прочих технологических изысках далекого будущего. И были совершенно правы, потому что вначале всегда возникает слово, и только потом…
Все, чего душа пожелает, но в основном — бардак, разброд и шатание.
Конечно, заслуги в наплыве посетителей могли принадлежать в большей части рекламному объявлению, запущенному в справочную систему Сотбиса, но почему-то более действенной представлялась именно передача информации из уст в уста. Иначе чем объяснить то, что первые клиенты толклись у наших дверей, когда мы только-только вернулись с аукциона?
Их оказалось не смертельно много, но все же больше, чем ожидал даже воодушевленный Боря. И всем требовалась помощь.
Иногда тело и дух мои «родители» врачевали одновременно, наперебой задавая вопросы каждый в своей сфере, но чаще болящие во главу угла ставили что-то одно, и мне приходилось переходить из кабинета в кабинет, дурея от потоков информации, обрушивающихся на мои бедные уши.
С Мишей было немного проще: изо всех возможных болезней в девяноста девяти процентах случаев пациенты жаловались либо на блуждающий склероз, либо на рассеянный артрит. Впрочем, оба этих недуга не имели ни малейшего отношения собственно к сердечно-сосудистой системе или суставам, потому что уровень местной медицины позволял…
Это огорчало больше всего, кстати. Пресловутый второй контур, физическую природу которого я, наверное, не смогу понять никогда, в самом деле вывел инопланетное человечество на новый виток спирали развития. И одновременно вернул к тем принципам, что существовали в очень отдаленном прошлом.
Лечили теперь не отдельные органы, а весь организм сразу. Целиком. Единственно, что за состояние плоти отвечали одни настройки контура, а за душевное равновесие — другие. Первым как раз занимался Миша, и его работа еще немного напоминала действия знакомых мне врачей. Боря же не лечил, а творил. В прямом смысле этого слова.
Я вроде не должен был удивляться, потому что уже имел счастье видеть энергетические проявления второго контура на примере Васи и той белесой зазнайки, но все равно калейдоскоп красок и форм поражал.
У кого-то под кожей бегали светящиеся мурашки, у кого-то сновали змеи. Попадались бабочки, солнечные зайчики, жуки-плавунцы и куча всякой всячины, напоминающей то одну живность, то другую. Одни из них были совершенно неугомонны, другие образовывали статические узоры и только меняли степень яркости свечения. Но при всей внешней разнице суть этой надстройки над обычным организмом была одинаковой. Как одинаковыми были и тревоги наших клиентов.
Происшедшая неприятность с отключением инфополя, оказывается, вызвала очень даже нехилые последствия. Нарушение коммуникационных связей между отдельными индивидами, конечно, напрягало, но представляло собой только верхушку айсберга. Вся прелесть сложившейся ситуации начала проявляться в полной мере, когда выяснилось, что все базы данных, необходимые для функционирования Сотбиса в нормальном режиме, велись, мягко говоря, на разных языках.
Никто из операторов никогда не задумывался, что, набирая последовательность символов, оставляет в общем хранилище запись на своем родном языке. Да и кому это могло прийти в голову, если перевод всегда в наличии и доступен? Вот и получилось, что стройная система вмиг распалась на кучки не связанных между собой фрагментов. Старинные переводчики, конечно, использовались вовсю, но могли скоординировать между собой далеко не все языки, а уж когда в ход идут местные диалекты и сленг…
Свобода информации. И свобода личности, мать вашу. Самоопределение вплоть до отделения. А ведь изначально, наверное, сама идея восхвалялась и превозносилась. Заманчиво ведь, вливаясь в единое информационное пространство, оставаться уникальным носителем? Ага. Вот и допрыгались.
На волоске повисло очень многое. Оборудование жизнеобеспечения, слава богу, функционировало исправно, благо было по большей части почти допотопным. То есть разработанным еще до всеобщей информатизации, а потому ориентировавшимся на стандартные коды и команды. Но все остальное страдало и рыдало.
