Нужно напомнить ей, что это животное.
- Прекрасно развитая взрослая особь, - профессорским тоном объяснил комендант. – Самец. По-видимому, отличных кровей.
Испел парила над пленником на антигравитационной платформе, словно богиня. Полковник вдруг подумал, - есть ли в мифах ррит валькирии? Он подошел, неуклюже оступаясь на песке, присел на корточки и провел пальцем по мускулистой груди ррит.
- Вот, взгляните, - он улыбнулся девушке, - мышечная система напоминает человеческую, но расположение мышц другое. Половой диморфизм у них сильно выражен. У особей мужского пола нет сосков. Грудная клетка более вытянута, но грудина гибкая, как второй позвоночник. Видите пигментацию здесь и здесь? На этих участках под кожей проходят ребра. У нас здесь уже мягкий, уязвимый живот. Мать-Природа неплохо оснастила их.
Ррит молчал. Ну что ему стоило зарычать, выражая свою ненависть к человеку?! И Испел утвердилась бы, наконец, в мысли, что он всего лишь могучее животное, а не умопомрачительно сложенный молодой мужчина, которым в действительности является...
- А репродуктивная система? – поинтересовалась подошедшая Лиспет.
- По форме – такая же, - лукаво усмехнулся комендант. – Многие жалеют, что их нельзя приручить…
Испел засмеялась вместе с подругой. Комендант подумал, что, в беспокойстве из-за внезапной симпатии Испел к пойманному ррит, он совершенно забыл о блондинке.
С наступлением старости эмоциональная сфера становилась инертной. Поэтому комендант очень ценил новые чувства. Даже смутные подобия их. Он полагал, что без них его полноценная жизнь закончится и начнется убогое тление.
Он даже возревновал Испел к поганой твари, надо же.
Значит, вне всякого сомнения, брюнетка.
Да что она там высмотрела, в этих желтых глазах?!
Испел глубоко, прерывисто вздохнула.
Вот оно. Черноволосая красавица просто чувствительна к запахам. Прекрасно, у коменданта имеются и очищенный кемайл, и эсса никейя, и иланг-иланг…
- Я хочу выстрелить, - капризно сказала Лиспет. – Можно?
- Нет! – вскрикнула Испел, - Местер, пожалуйста, не убивайте его!
Немногие люди умеют сразу анализировать свои ощущения. Среди женщин – единицы. Милая Испел не сознает, чем вызвано ее тяготение к рритскому мужчине. Это всего лишь запах.
Комедант с улыбкой кивнул.
- Конечно, милая местра. Для вас – все что угодно. Я даже отпущу эту тварь на свободу. Но учтите, что он даст клятву убить нас и сделать украшения из наших костей. Хотите, я покажу вам серьги из человеческих пальцев, которые носил их вожак?
Испел содрогнулась.
- Даст клятву?..
- Думаю, уже дал.
- И… из меня?
- Из вас в первую очередь, - комендант печально развел руками. - Ведь именно вы опозорили его, сохранив ему жизнь.
- Так давайте его убьем, - предложила Лиспет. – Можно мне?
- Нет, - тихо, но решительно ответила Испел. – Отпустите. Я прошу.
“Пусть х’манк боится”, - сказал ему мудрый. – “Страх х’манка заполнит раны твоей души как целебная мазь”.
Й’тхинра был первым, кто, миновав устаревшую защиту здания, вошел в уродливое жилище омерзительных х’манков. Ненависть в его душе кипела так, что у воина сбивалось дыхание. Й’тхинра уже убил двоих, но облегчения не почувствовал. Должно быть, потому, что эти х’манки не успели испугаться.
Й’тхинра жгуче завидовал воинам звезд, которые в скорбный час поражения находились далеко от родины. Они оставались свободны. Они не должны были много лет лежать под ногами х’манков; Й’тхинра понимал, что их жизнь тоже очень тяжела, что х’манки владеют всем, и им везде приходится уступать дорогу. Что много лет эти люди живут без всякой надежды увидеть родину, без надежды оставить потомство. Но они существуют ради победы, в то время как здесь, на родной Кадаре, люди существуют ради выживания. Это унизительно само по себе. Даже если забыть и не вспоминать, что х’манки могут поймать тебя и выдоить твой детородный сок ради каких-то своих целей. Или выломать зубы, отрезать пальцы, убить ради развлечения. Й’тхинра, конечно, не отказался бы сам прирезать х’манка для своей радости. Собственно, на то, чтобы сейчас идти по спящей базе ненавистных пришельцев, он положил всю свою жизнь. Но жалкий, слабосильный, уродливый х’манк не может убивать для удовольствия. Это противоестественно.
