— О как. И теперь, значит, люди уверены, что матросы мстят?
Оперуполномоченный покачал головой.
— Не матросы. Один матрос. Там, по легенде, был такой страшный сибиряк, он этой ротой командовал. Если верить сказкам, то он однажды бился с пулеметом в одиночку против полка. И, что характерно, победил. В смысле — заставил отступить. Вот, а потом, после смерти, он тоже не мог простить обидчикам такого обращения с прахом боевых товарищей.
— И что, тут с самого начала чертовщина творилась?
— Нет, только месяц назад началась, — пожал плечами оперуполномоченный.
— Но под нее, конечно же, списали все нехорошее, что происходило в гостинице в последние несколько десятилетий? — предположил Рублев.
— В общем, что-то вроде того, — подтвердил опер.
— Понятно. Ну а что ты думаешь?
— Я думаю, что здесь что-то неправильно, — ответил Крохин, доставая из пачки новую сигарету. — Совсем неправильно. Ну, не зацикливаясь на каком-то там потустороннем матросе, конечно.
— Да, матросы тут явно ни при чем, — засмеялся Рублев.
Из гостиницы вынесли носилки, накрытые серой простыней. Из-под нее свешивалась рука мертвого — она безвольно болталась, как будто махая на прощанье этому миру.
— Вот и радуйся теперь этой путевке, — вздохнул Комбат.
— Да радуйся, чего уж там! Среди постояльцев — ни одной жертвы, — сказал Крохин.
— Спасибо, утешил, — покачал головой Комбат.
— Я старался. По долгу службы, — рассмеялся Крохин. — Ну, ладно, Борис! Всего тебе.
— И тебе. Может, при нормальных обстоятельствах свидимся, — ответил Рублев.
— Как знать, как знать.
Опергруппа, «скорая» и труповозка уехали. На крыльцо высыпал немногочисленный персонал, присутствовавший вечером на работе. Они смотрели вслед машинам и напряженно перешептывались.
Распахнулись входные двери — их открыли по-молодецки, или, как пишут во всяких былинах, «на пяту». В стуке и дребезжании стекла на крыльце воздвигся моложавый высокий дядька с лысиной, на которую были начесаны несколько жиденьких прядок.
— Ну! Что собрались?! — сипло выкрикнул он. — Работать идите!
Люди быстренько забежали внутрь. Дядька посмотрел на спокойно стоящего Рублева, прищурился и крикнул еще громче:
— А я что, не для тебя сказал? Марш работать!
— Я здесь не работаю, — спокойно ответил Рублев.
— В смысле? — опешил дядька.
— В прямом. Я здесь отдыхаю.
Дядька раскрыл рот, хватанул воздуха. И сказал уже совсем другим, извиняющимся и робким голосом:
— Вы не обижайтесь только. Я директор гостиницы. Сами понимаете, стресс нешуточный, уже ведь не первый это случай.
— Да ничего, я прекрасно понимаю, — ответил Борис.
Директор вымученно улыбнулся и протянул руку:
— Аркадий Леонидович.
— Борис Иванович, — ответил Комбат.
— Вы, если что-то понадобится или что не так — немедленно заходите. Все решим в наилучшем виде, — пробормотал директор, сообразил, что мелет чушь, совсем не соответствующую рангу, торопливо попрощался и засеменил к своей машине.
Комбат хмыкнул, глядя ему вслед. Вот что делает с людьми стресс! Бедняга и сам не понимает небось, на каком свете находится.
Рублев вернулся в холл. Там он увидел иностранца. Тот, ведя себя куда тише, чем раньше, оформлял документы на заселение. Ничего, крепкие нервы у «заморского гостя». Другой на его месте собрался бы и дунул отсюда куда подальше. Благо основной наплыв отдыхающих уже закончился и со свободными местами в гостиницах куда проще.
— Вам, может, кофе принести? — окликнула Бориса из-за стойки администраторша. — А то переволновались!
— Нет, спасибо. Я на ночь кофе не пью, — ответил Рублев. — Скоро уже ложиться буду. Посмотрю немножко телевизор — и спать.
В принципе, так он и собирался сделать. Прийти, врубить какой-нибудь непритязательный кабельный канал с фильмами, посмотреть, не вникая, — и все. И завтра проснуться уже в другом настроении.
Он жил на самом верху — на четвертом этаже. Двухкомнатный номер-люкс, все удобства. Так получалось в соответствии с путевкой. Тогда Комбат еще удивился — вот ведь щедрость. Теперь думал, что организация, затеявшая этот неожиданный розыгрыш, просто решила крепко сэкономить деньги, забронировав ему люкс именно здесь, в «Арбате».
