— О чем они поют? — спросил он кофевара. Тот прислушался.
— Это ассирийцы. Они поют про русского полковника Кондратьева, который во времена Первой мировой был военным советником у их патриарха Мар-Шимуна. Это национальный герой ассирийцев.
— Первый раз слышу… Но ведь я тоже Кондратьев! Вот совпадение!
Теперь он явственно слышал, как старики выпевали его фамилию:
Ага Кондратори, айванд дизна…
Армянин остановил их пение и перевел то, что сказал ему этот бог весть каким ветром занесенный русский.
Ассирийцы не сразу в это поверили, пришлось показать справку из английского госпиталя. Тогда, посовещавшись между собой, они предложили чубук кальяна русскому гостю, и шустрый парнишка, раздувавший угли и подававший кофе, куда-то исчез. Вскоре в кофейню стали набиваться местные ассирийцы, чтобы посмотреть на «сына полковника Кондратори». Напрасно Кондратьев уверял, что в его рабоче-пролетарском роду не было никаких полковников, что отец его — прессовщик с «Красного выборжца». Но армянин этого не переводил. Ему было просто некогда — намечалось застолье, и немалое. Появился зурнач и барабанщик. Песня об отважном полковнике Кондратьеве взвилась с новой силой.
— Кто он такой? — недоумевал его однофамилец. — Почему они его так славят?
К концу нечаянного празднества узнал он вот что: ассирийцы, исповедовавшие христианство (несторианство), веками жили среди мусульман Ирака, Ирана, Турции. С началом боевых действий на турецком фронте в Первую мировую войну они с воодушевлением встречали русских солдат-единоверцев. Духовный и светский вождь этого древнейшего народа патриарх Мар-Шимун получил от российского императора военную поддержку для восстановления в Междуречье ассирийского государства. Полковник Генерального штаба Кондратьев лично водил в бой ассирийских горцев. О его отваге слагали легенды. После Октябрьского переворота полковник Кондратьев, как бывший царский офицер, не стал регистрироваться в органах ВЧК и оказался на нелегальном положении. Ассирийцы Кубани укрывали его в своих домах. В больших городах ассирийцы занимались чисткой обуви, и бывшему полковнику Генерального штаба приходилось иногда работать под чистильщика сапог. Благо это искусство он освоил еще в юнкерском училище. В Воронеже, скрываясь от чекистов, он драил на вокзале ботинки пассажирам. Однако его выдала двоюродная сестра, и ассирийского «Чапаева» расстреляли. Весть о гибели Ага Кондратори (господина Кондратьева) распространилась по всем ассирийским селениям — от кубанских плавней до сирийского нагорья.
— Вот почему для тебя, — заключил хозяин кофейни, — они сделают все, что попросишь.
И «сын полковника Кондратори», капитан-лейтенант Кондратьев, попросил своих нечаянных покровителей, чтобы они помогли ему добраться до Тегерана.
— Поедешь завтра с караваном грузовиков, — сказал ему старейшина. — Сядешь в кабину к Юхану… Юхан, поди сюда!
Кондратьев протянул ладонь белозубому чернявому парню в линялой солдатской рубахе.
Утром они двинулись в путь вместе…
УЖИН БЕЛОГОЛОВЫХ
(вместо эпилога)
Гданьск. Август 1992 года
На билет до Варшавы капитан-лейтенанту в отставке Ивану Кондратьеву скинулись и ветераны по Союзу подводников, и соседи по коммунальной квартире. Всем бы таких соседей, как в доме № 6 по Артиллерийской улице Санкт-Петербурга… Все знали, что через сорок с лишним лет старый моряк разыскал своего боевого товарища Яна Смоляка.
На подземном варшавском вокзале Кондратьева с его легоньким чемоданчиком встретил сын Яна — Вацлав, который отвез отцовского друга в Гданьск на своем «полонезе». По дороге рассказал, что родился он в Италии, куда отец приехал сразу же после войны. Мать, Франческа Паолини, умерла, когда мальчику было пять лет, и осиротевшая семья Смоляков вместе с приемной дочерью вернулась в Польшу.
— Отец до самой пенсии работал на Гданьской верфи. Теперь ловит рыбу в Висле, варит домашнее пиво и ругает Валенсу, Горбачева и Клинтона одним чохом, — засмеялся Вацлав, сверкнув улыбкой Франчески.
Он отвез обоих стариков в морской ресторанчик, завешанный рыбацкими сетями, старинными штурвалами, корабельными фонарями, и оставил наедине. Официант принес по большой кружке пива и блюдо с копченым угрем
