— Три раза повторить подачу! Десять секунд на каждую! Товьсь — ноль!
Под конец учений к борту крейсера подвалила та самая шестерка с провизией, которую забыл вовремя отправить мичман Колчак. Теперь перегружать с нее бочки, мешки, корзины, ящики — забота сменившего мичмана Колчака вахтенного начальника лейтенанта Петрова-Девятого. Это самый опытный вахтерцер на крейсере, любимец старшего офицера, который всегда ставит его в пример молодым мичманам вроде Колчака. Лейтенант правит вахту, как распорядитель бала, — виртуозно, с шиком. Правда, сейчас предстоит не самое престижное дело — надо поднять бочку с кислой капустой. Петров-Девятый приказывает завести пару дополнительных оттяжек, и бочка уверенно ползет вверх под мерный скрип талей. Но тут со шканцев раздается шепелявый голос
— Лейтенант Петров, как вы поднимаете бочку?
— Стропом, господин капитан первого ранга!
— Кто-то из нас не знает, что такое строп.
— Никак нет, это строп!
— А я говорю — не строп!
У Шабли послеобеденное несварение желудка, он раздражен и крайне опасен. Однако лейтенант Петров-Девятый проявляет безрассудное упорство.
— И все-таки это строп, господин капитан 1-го ранга! Перечить командиру? Да это почти бунт в глазах дунайского ветерана.
— Та-а-к! — угрожающе тянет Шабля и, отыскав взглядом старшего офицера, спешит к нему.
— Николай Александрович, — меняя тон на обиженный, просит командир. — Смените лейтенанта Петрова с вахты!
— Есть, — без особого энтузиазма отвечает староф и подзывает кивком головы невольного свидетеля инцидента мичмана Колчака. — Александр Васильевич, примите, пожалуйста, вахту на оставшиеся полчаса. Лейтенант, которого впервые за всю службу так нелепо снимают с вахты, взбешен. Он молча сдирает с себя шарф, кортик…
— Продолжайте поднимать провизию стропом! — делает он ударение на последнем слове.
Его бешенство передается командиру.
— Николай Александрович, — топает он ногой, — арестуйте лейтенанта Петрова на сутки! И приставьте к его каюте «пикадора».
— Мичман Колпак, цем вы будете поднимать боцки?
Колчак медлит с ответом — злополучная «шестерка» возвращается на его голову, как промахнувшийся бумеранг. Но кривить душой на миру?
— Стропом, господин капитан первого ранга.
Шабля вытарашивает глаза. Это явный заговор против него. Отправить под арест дерзкого мичмана? Но он уже сам чувствует, что переборщил с Петровым
— Вот, Николай Александрович, — ищет он защиты у старшего офицера, — вот видите, как заразительно вольнодумство! Я не ожидал… Не ожидал-с!
Голос его слезливо дрожит, он резко разворачивается и скрывается в рубочной двери. Старший офицер бесстрастно отдает распоряжение:
— Александр Васильевич, продолжайте подъем провизии… Стропом! — неожиданно добавляет он.
Ужин в кают-компании против обыкновения проходил без шуток, подначек, смеха. За обоими концами стола — «барским» и «шкентелем» — обсуждали вполголоса последнюю выходку Шабли. Все сочувствовали без вины пострадавшему лейтенанту Петрову-Девятому. Но пострадал еще и мичман Матисен, которому вместо съезда на берег, где его поджидала некая дама, приехавшая на свидание из Питера, выпало теперь заступать в караул, поскольку при арестованном на корабле офицере начальником караула должен быть тоже офицер, а не унтер, как при обычном течении дел.
— Хочешь, я тебя подменю? — приходит на выручку приятелю мичман Колчак. У него нет пока знакомых дам, и он почти не сходит на берег, вникая во все нюансы корабельной службы. Договариваться о замене они идут к старшему офицеру вместе. Тот играет в вист со старшим штурманом и доктором. В ответ на просьбу мичмана Колчака он задумчиво роняет:
— А возле шестого орудия на палубе масляные пятна…
— Но комендоры подкладывают брезент при смазывании пушек, Николай Александрович, — осторожно вставляет Колчак.
— А что толку, когда обе стороны брезента вымазаны тавотом, — не отрывает глаз от карт староф.
На помощь мичману неожиданно приходит старший штурман:
— Комендоры обязаны мыть только чехлы пушек.
— Знаю, но палуба грязная… Не все ли равно, по какой причине…
Это надо понимать как отказ в благородной просьбе. Вирус вредности передался от Шабли старшему офицеру. Мичман Матисен идет заступать в караул, а мичман Колчак, взяв в штурманской рубке стопу лоций, располагается в своей каюте для удобного чтения.
