– Хорошо бы… – ответил я, хотя, ядрен батон, был уверен в обратном. Переход через океан на этом корыте с такой командой сказкой не покажется. Но зачем пугать девушку раньше времени?
– Знаете, самое тяжелое – это потеря привычного окружения. Шендерович, Борин… они погибли там. Вся наша жизнь осталась в прошлом. Признание, концерты, гастроли, поклонники… Ничего этого больше не будет. Мне страшно, Валера! Не из-за пиратов. Они тоже в прошлом, и мы их не увидим. Но я просто не представляю, чем можно заниматься в этом веке. Здесь все такое чужое, непривычное. Вот вы. Вы были моряком там, остались им и здесь. Или Кабанов. Военные нужны всегда, тем более такие.
– Так и хорошие певицы тоже нужны всегда. Говорят, искусство вечно, – вставил я, пытаясь утешить.
Мэри заглянула мне в глаза. В ее зрачках отражались звезды.
– Тут все другое. Манеры, стиль, публика. Совсем все. Даже язык.
– Так ведь и корабли совсем другие. – Я тоже, блин, ощущал себя до предела одиноким, выброшенным из привычного круга жизни.
– Но вы-то справляетесь с ними. А справлюсь ли я? И ведь даже здесь нужны менеджеры, спонсоры, а где их взять?
– Вот уж не знаю, – честно признался я. – Мог бы предложить свою помощь, но я абсолютно не разбираюсь в подобной работе. Да и связей в семнадцатом веке у меня нет. Как, впрочем, и в восемнадцатом, и в девятнадцатом, и во всех последующих. Да не переживайте вы так! Все равно изменить случившееся мы не в силах, а положение у нас у всех одинаковое. По-моему, главное – это не разлучаться, быть всем вместе. Неужели мы, ядрен батон, хуже аборигенов? Вместе что-нибудь да придумаем.
Ответом мне послужила благодарная улыбка. Вряд ли Мэри изменила мнение об этом времени – скорее всего, она просто оценила мои неумелые попытки утешить, найти в нашем положении хоть какие-то светлые стороны.
– Почему вы не остались на берегу? – поспешил я перевести разговор на другую тему. – Неизвестно, когда еще представится такая возможность.
– Понимаю, но ночевать одной в лесу… – Девушка вздрогнула. – Лучше уж в кубрике.
– Почему же одной? На берег сошло полсотни человек. Что же вы разбрелись кто куда?
– Не все, но большинство… Даже сам Кабанов энергичным шагом удалился сразу с двумя девицами, – улыбнулась Мэри.
Ай да Сережа! Впрочем, в таких случаях количество, скорее, вредит. Попробуйте соблазнить женщину в присутствии ее подруги! А уж тем более раскрутить обеих. Одна будет смотреть на другую, та – на первую, а в итоге дело не сдвинется дальше двусмысленных шуточек.
– Я заметил, что больше половины женщин вернулись на борт, – заметил я. – Могли бы организоваться и заночевать вместе где-нибудь рядышком, так, чтобы при нужде рассчитывать на помощь с корабля.
– Обязательно постараемся воспользоваться вашим советом. Но завтра. А пока составьте мне компанию. С вами как-то спокойнее.
У меня перехватило дыхание. Я никогда не был образцом супружеской верности, но и не гулял направо-налево без всякого разбора. Так… не упускал случая, когда он подворачивался, и все. Теперь же я был навсегда лишен своей дорогой Вареньки и сильно переживал из-за этого. Но единственный намек, если это вообще был намек, а не чисто дружеская просьба, неожиданно привел меня в исступление.
– Разумеется. Если мы здесь останемся, – севшим от волнения голосом пообещал я.
– Мы можем отсюда уйти? – удивилась Мэри, как будто остров был нашим портом приписки и мы были обязаны здесь оставаться.
– Кто сейчас может сказать точно? Все настолько зыбко, что загадывать бессмысленно. Я, например, даже и не предполагал, что удастся так быстро найти новое место стоянки. Да и жребий… Командор и Юра на берегу, а я по-прежнему здесь.
– А вы так и будете стоять на вахте всю ночь до утра?
– Нет, что вы… Через час меня сменят и я спокойно отправлюсь спать.
– А мы живем целой толпой, – пожаловалась девушка. – Тем, у кого дети, намного легче.
– Что поделать? Вам еще повезло. Пиратов в тот же кубрик набивалось чуть ли не в десять раз больше.
– Не может быть! – ужаснулась Мэри. – Вы шутите!
– Отнюдь. В экипаже их было чуть ли не две сотни. Вот и считайте, как да что.
