– Значит, хреновые вы моряки, раз ни черта не умеете и не можете! – Рдецкий сказал это другими, более резкими словами. – А нет людей, так вот же они! – Он указал на пассажиров. – Неужели ради собственного спасения они не помогут вам управлять этим корытом?
– Любому делу хоть немного учиться надо, – мрачно изрек Валера. – Окажемся с этой спешкой на дне морском.
– И потом, мы должны дождаться Кабанова, – напомнил Ширяев. – Бросить его на острове было бы подлостью.
– Сам виноват, – отмахнулся Рдецкий. – Что дороже – семьдесят жизней или одна? Я уже не говорю о том, что его наверняка и в живых-то нет.
– Сволочь ты, Гриф, и больше никто, – бросил ему Ширяев. – Давить таких надо как клопов!
– Уж не ты ли давить будешь? – угрожающе выдохнул Рдецкий, делая шаг вперед. – Мало я тебя учил?
– Хватит, отучился! – отрубил Григорий. – Кончилось твое времечко, Гриф! Лет уж двести, как кончилось.
За спиной Ширяева, словно невзначай, оказались остальные ребята Кабанова, и их вид не сулил Рдецкому ничего хорошего. Да и кое-кто из пассажиров не выдержал, присоединился к ним. Грифу не осталось ничего другого, как пойти на попятную.
– Что было, то было, ни к чему ворошить прошлое. Недаром говорят – кто его помянет, тому глаз вон. Но у меня два вопроса. Как долго мы будем ждать Кабанова? Учтите, что он, возможно, давно убит. И второе. Стоило ли захватывать корабль, раз все боятся выйти на нем в море?
– Придет время – выйдем, – отозвался Николай. – А захватывали мы его не для игры в морской бой.
– Пусть так. Ставлю вопрос шире. Кто нами сейчас руководит? Если мы будем устраивать диспуты по любому поводу, всем нам скоро придет конец. До тех пор пока мы находимся в таком сложном положении, вся власть должна быть сосредоточена в руках одного человека. Только тогда мы сможем спокойно вздохнуть, а в конечном итоге – спастись.
– У нас уже есть командир – Кабанов. Другого нам не надо, – твердо заявил Григорий, и многие одобрительно загудели.
– Вы меня не поняли. Кабанов наш, если так можно выразиться, главнокомандующий. Он самый опытный военный среди нас, но нам нужен именно руководитель, на все случаи жизни.
Наверное, лишь идиот не понял бы, куда гнет Рдецкий.
– Сергей именно такой руководитель и есть, – поддержал Ширяева Гена. – На все случаи жизни. А на корабле власть принадлежит капитану.
Он кивнул в сторону единственного штурмана. Ярцев промолчал, и этим снова воспользовался Гриф.
– Тогда не понимаю, кто из них главнее: Кабанов или Ярцев? Иными словами, десантник или моряк?
– А еще на это место претендует вор в законе, так что есть из кого выбирать! – во всеуслышание объявил Григорий.
Их взгляды встретились. Если бы ненависть могла испепелять, от обоих остались бы кучки пепла.
– Позвольте, – начал вдруг Лудицкий. – Мне кажется, что мы подходим к делу не с того конца. Существуют законы…
– Законы остались в прошлом, блин, в будущем, – сказал Валера. – Руководитель у нас и в самом деле один – Кабанов, а я всего лишь управляю кораблем.
– Я не умаляю его заслуг. Мы ему обязаны очень и очень многим, но если его и в живых нет? – спросил Рдецкий.
– Так вот же он! – воскликнул кто-то из пассажиров, указывая на недалекий берег.
Все, как по команде, бросились к борту. У самой кромки воды стоял Кабанов, пошатывающийся, перевязанный, но живой. Живой…
Одна из шлюпок оставалась на воде, туда сразу прыгнули несколько человек: гвардейцы Кабанова, моряки и – неожиданно для себя – Наташа.
Ребята выкладывались не хуже спортсменов на соревнованиях, и лодка не плыла, а летела по спокойным водам бухты. Девушку никто ни о чем не спросил – видно, понимали ее чувства. А может, просто было не до праздного любопытства.
Шлюпка с разгона уткнулась в песок, и все сразу бросились к ждущему Кабанову. Сергей вдруг покачнулся и упал. Ребята подхватили его, уложили в лодку и сразу пустились в обратный путь.
Голова Сергея лежала у Наташи на коленях. С невольным изумлением она поняла, что ей до безумия дорог этот сильный человек, без малейших колебаний готовый рисковать жизнью ради спасения других, дважды спасший ее, а теперь потерявший сознание от ран. Он был совсем некрасив, если говорить о том, что обычно понимают под мужской красотой, и одновременно прекрасен, как спустившийся с небес бог. Положение оставалось трагичным, раны Сергея могли оказаться опасными, но его голова лежала на девичьих коленях, и Наташа была по-своему счастлива.
