Я не мог не кивнуть.
— В аэроклубах зазнайством когда-то еще называли. Наивно, но дело-то не в словах. Обратная сторона навыка. Потеря чувства новизны, следствие безнаказанности... Но главное даже не в том. В психологической, что ли, зарядке. Вот последите потом, зайдете, поделитесь. Опыт ведь он по крохам накапливается... [22]
Вот так. Сам угодил в теоретики. В пользу зачетов. Но это уж по инерции иронизировал, а настроение... Черт-те что наболтал! Не было же у них недоверия, ни там еще чего — просто порядок. В чужой монастырь... Эту, наверно, имел он в виду поговорку. И что досадно — ведь сам все знал! Точно так же сказать бы мог и об авариях, и об опасных привычках... Знал и спорил, вот именно как мальчишка. Что он подумает, замполит? Воюют люди с начала войны, выводы сделать успели...
— Ну а когда зачеты, товарищ гвардии майор?
— Степан Афанасьевич. Думаю, скоро, война не ждет. Да и вы уже, вижу, дозрели.
— Как бы не перезреть, — все же не удержался.
— И это возможно. Обратная сторона. Сбить навык излишним контролем, уверенность подорвать... Впрочем, в вашем-то случае, как я понял...
Тоже в долгу не остался. Распрощались, смеясь.
Уже в дверях вспомнил:
— Да, Степан Афанасьич... Если к зачетам готовиться, так зачем же в наряд через день? Или и это входит в психологическую зарядку?
Замполит оторвал взгляд от бумаг, серьезно подумал.
— А что? Вполне вероятно. Вот последите потом за собой...
Обстановка на туапсинском направлении оставалась сложной. Противник готовился к наступлению, угроза его прорыва в город еще не была снята.
В деле снабжения войск 18-й армии, оборонявшей этот ответственнейший участок, важное значение приобретали морские перевозки. Корабли доставляли в Туапсе пополнение, боеприпасы и продовольствие, а разгрузившись, открывали огонь по сосредоточениям вражеских войск. [23]
Противник всячески стремился перерезать эту коммуникацию. Его подводные лодки рыскали у самого побережья; дошло до того, что одна из них всплыла и обстреляла из своих пушек поезд, шедший вдоль берега. Торпедные катера, базирующиеся в Киик-Атлама, в Феодосии и Анапе, производили ночные набеги на корабли и транспорты, курсирующие между Туапсе и Новороссийском.
Действия вражеских подлодок и торпедных катеров у береговой черты обеспечивали гидросамолеты «Дорнье-24». Держась вне зоны действия зенитных батарей, летая на сверхмалых высотах, они назойливо висели над морем, пока не появлялись наши истребители. Их приближение они улавливали своими бортовыми радиолокационными станциями и своевременно уходили в сторону моря. Выждав, появлялись снова. Цель их полетов была очевидна: получить сведения о выходе в море наших кораблей и конвоев. Дерзость гитлеровских летчиков доходила до того, что они садились на воду вне досягаемости огня с береговых постов и оттуда часами спокойно вели наблюдение.
Командование Черноморского флота принимало все меры, чтобы не допустить срыва морских перевозок вдоль побережья. Важнейшая роль в борьбе с обнаглевшим врагом отводилась морской авиации. Для борьбы с торпедными катерами и сидящими на воде гидропланами в нашем полку в кратчайший срок несколько самолетов было переоборудовано и вооружено реактивными осколочно-фугасными снарядами калибра 132 миллиметра. Особое внимание уделялось воздушной разведке. Она должна была вестись постоянно и целенаправленно. Штаб полка разработал план, предусматривающий систематические полеты самолетов-разведчиков в заданных секторах, на которые были разбиты требующие постоянного внимания районы моря и побережья. [24]
Дежурю по старту на аэродроме. Тишина. Все, кому назначено, вылетели, возвратятся не скоро. Неожиданных заданий не поступает. Вспоминаю вчерашний разговор с замполитом. Дело сдвинулось, завтра начнем тренировочные полеты. Потом зачетные. Проверяющий комэск. Как ни смешно, волнуюсь. Привычка? С детства, с экзаменов в школе, с первых полетов в аэроклубе, в училище... В общем, в крови. У каждого, верно. Заставь хоть и Чумичева, даже и командира полка...
В небе возникает знакомый прерывистый звук... Разведчик! Каждый день пролетает вот в это время, если есть видимость. Быстро свертываю посадочные знаки, вглядываюсь в слепящую синеву. Ну да, тем же курсом идет, на восток. Нас он обычно не замечает.
