Командир субмарины - страница 34

В начале боевого похода помимо крекеров у нас был хлеб, которого хватило дней на десять. В нашей сырости он очень быстро утратил и свежесть, и вкусовые качества, поэтому перед едой его приходилось засовывать в духовку, чтобы хоть немного оживить; это позволило продлить его жизнь еще на пару дней. Потом уже приходилось срезать заплесневелую корку, поливать хлеб концентрированным молоком и греть в духовке. Но наступило время, когда не помогали уже никакие ухищрения. Единственное, что оставалось, так это отрезать совсем испортившиеся части и съесть то, что еще было хоть сколько-нибудь съедобным. На самом деле заплесневелый хлеб не так уж и плох, особенно если употреблять его понемногу. Поэтому меня всегда удивляет, что мой спаниель, готовый в принципе есть что угодно, голоден он или сыт, всегда отказывается от заплесневелого хлеба. Возможно, хлеб этот не подходит собакам, но подводникам очень даже годится. Потом на субмаринах появился специально упакованный хлеб, сохраняющий свои качества гораздо дольше, а еще позднее специально обученные коки начали сами печь хлеб на камбузе.

Мы также брали с собой в море много мясных полуфабрикатов. На маленьких лодках холодильник отсутствовал из-за недостатка места, поэтому срок хранения продуктов позволяла продлить предварительная обработка. Некоторые верили, что если мясо начинало портиться, то хорошо было сбрызнуть его "милтоном". Лично я ничего не имел против этого дважды, трижды или даже большее число раз приготовленного мяса. До некоторых пор у нас не было обученных коков: предполагалось, что любой моряк умеет готовить, но я испытал явное облегчение, когда от сырого мяса мы перешли к мясным консервам - тушенке. Позже появилась замечательная консервированная пища, и подводники могли уже позволить себе вкусные супы из банки. Предпринимались попытки научить нас готовить суп с сельдереем, но в то время единственной реальностью оставался лишь суп из бычьих хвостов. Субстанция под названием "Блюдо из мяса и овощей", которое, возможно, рассматривалось некоторыми, включая и авторов, как жаркое, пришлось по вкусу в виде супа.

Во всяком случае, на диете, описанной выше, я постепенно стал чувствовать себя лучше и в конце похода, сходя на берег на восточном побережье Англии во время снежной бури, не ощущал особого дискомфорта даже после суточного дежурства на ходовом мостике в метель. Когда мы наконец пришли в Гарвич, там замерзло даже море.

Мои познания в медицине не отличаются изобретательностью, и я всегда считал бутылку виски и упаковку аспирина лучшим лекарством от всех болезней. И в данном случае я ощущал, что мне не хватает именно виски, чтобы полностью избавиться от хвори. Во время похода мы не пили принципиально, исключением была стопка рома в те дни, когда командир полагал, что какие-либо эксцессы невозможны; обычно это случалось после ночного всплытия, когда аккумуляторные батареи уже поставлены на подзарядку, воздушные компрессоры включены и все дела закончены. Те из офицеров, которые не пили ром, получали по бутылке пива или по маленькой стопке виски. Я никогда не отдавал приказания об этом ежедневном расслабляющем рационе - да и вряд ли кто-либо из других командиров это делал. Никто не мог позволить себе опуститься ниже определенного уровня боевой готовности. Воздействие алкоголя при погружении, в условиях повышенного атмосферного давления и концентрации углекислого газа, могло оказаться непредсказуемым, поэтому при погружениях стопочка никогда не шла в ход. Обычно из-за утечки воздуха из трубопроводов и баллонов высокого давления при всплытии требовалось соблюдать осторожность, даже открывая люк боевой рубки. По крайней мере один человек погиб при подобных обстоятельствах - его вышвырнуло в море, когда он открыл крышку рубочного люка. При всплытии, прежде чем открыть люк, полезно сначала запустить дизель, чтобы снизить давление внутри лодки. Но если погружение происходило в течение длительного времени, то дизели отказывались работать. Они гораздо более требовательны относительно содержания в воздухе кислорода и углекислого газа, чем организм человека.