Волдеморт вздрогнул и забился в судорогах, разевая рот в беззвучном крике. Кресло громко скрипнуло, накренилось и рухнуло набок. Палочка откатилась в сторону. Волдеморт корчился, хватаясь руками за грудь, всхлипывал, задыхаясь, и вдруг из алых обезумевших глаз градом покатились слезы. Не в силах подняться, он пополз к палочке.
— Больно? — жадно спросил Северус, наклоняясь над бывшим повелителем, который корчился у его ног, словно раздавленный червяк. О, какое это было прекрасное зрелище! — О да, мой лорд. Это было больно: убивать, пытать, терять. Во всех преступлениях, что я совершил, виноваты вы, мой лорд. Так что забирайте себе свою вину и кайтесь.
Он подцепил острый подбородок, подтянул поближе и начал негромко перечислять имена. Волдеморт не сопротивлялся — каждое имя вызывало в нем истерический всхлип и новую порцию слез. Дрожащие губы пытались что-то выговорить, но Северус не отвечал.
Вадим его остановил, присев на корточки и взяв бьющегося в агонии Темного Лорда за протянутую руку. Когтистые пальцы вонзились в тонкую ладонь до крови и тут же испуганно разжались. Алые глаза остановились на его лице, во взгляде вспыхнула надежда.
— Зачем? — недовольно спросил Северус.
— Так нельзя. Не дроби свою душу — ты исцеляешь, а не убиваешь, — ответил Вадим строго и печально. Его лицо было наполнено странным, каким-то нездешним светом. Он погладил Волдеморта по лицу, не выказывая ни капли отвращения. — Просить прощения тебе нужно у той, кого ты обманывал. И у себя самого.
Он укачивал самого страшного чародея, как маленького ребенка, а тот рыдал, вцепившись в его плечи, задыхаясь от слез и хватая воздух ртом. И в какой-то момент Волдеморт вздохнул, не выдохнул и обмяк. Вадим мягко опустил его на пол.
— Всё, — вздохнул он, закрывая алые глаза.
— Ты все-таки очень странный человек, Вадим, — сказал Северус, подавая ему руку. — Разве ты не попытаешься его реанимировать?
— Я бы попытался, но его тело держалось на магии, а магия уходит со смертью, — пожал плечами побратим, принимая его помощь. — Всё зависело только от него. Со своей стороны я сделал всё, что смог. Его душа останется человеческой, зарастит раны и однажды вновь проживет жизнь.
— У него был шанс выжить?
— Северус, ты чего? У него были шансы умереть! Кто ж знал, что он не справится с раскаянием даже при моей поддержке и с зельем удачи?
— То есть я его чуть не исцелил?!
— Ну, а если бы исцелил? Убить-то всегда можно!
Северус нервно расхохотался.
А за десятки миль, в Больничном крыле Хогвартса бился в судорогах Мальчик-Который-Выжил, прижимая ладони к кровоточащему шраму. Когда он затих и перепуганная мадам Помфри не придумала ничего лучше, чем намазать лоб Заживляющей мазью, от тонкого розового рубца остался лишь белый, едва видимый след.
А Максвелл Стюарт спокойно положил в свой чемодан последний учебник и захлопнул крышку. У него начинались летние каникулы, и он был весь в предвкушении работы со своими верными рыцарями. Он не почувствовал ровным счетом ничего.
Глава 10. Феликс Фелицис.
— Он мертв! Он мё-о-ортв!
— А он точно мертв?
— Он мертв!
— Едрид-Мадрид, он мертв…
— Он мё-о-ортв!
Растерянные Пожиратели Смерти стояли почтительным полукругом около рыдающей Беллатрисы Лестрейндж. Она мерно раскачивалась, обнимая тело господина, гладя и целуя уродливое лицо, и безумие в её темных глазах пылало от боли. Ей не было дела ни до сестры, которая с плохо скрываемой радостью в глазах сжимала руку своего мужа, ни до деловито осматривающего волшебную палочку и опрокинутый стул Барти Крауча, ни до озадаченно чешущих затылки Грейбека и Долохова, которых гибель Темного лорда явно не расстроила. Её мир снова рухнул.
— Это был не бой, — наконец заключил Барти; перед ним парил отпечаток чар левитации, выпорхнувший из волшебной палочки Волдеморта. — И не яд. Единственное, что я могу сказать — перед смертью он плакал, и… не от страха. У него слишком умиротворенное лицо.
— Тьфу на тебя, Крауч! — выругался Долохов и поднял палочку. — Тоже мне, детектив! Счас всё узнаем!
Труп окутало голубоватое свечение диагностического заклинания. Беллатриса вскрикнула, отшатнулась и вдруг с яростным визгом кинулась на Антонина.
