Часовня у нас маленькая и опрятная, полная смотрящими в одну сторону скамеечками, с боковым окном, в которое сейчас льется яркое осеннее солнце. Молитвенник занимает почетное место на столе перед скамьями. Не раз я листала его, изучала полные древней мудрости слова, старые сказания о чудесах и проклятиях и молитвы, что сложили много веков назад и читают до сих пор. Но сегодня я не притрагиваюсь к книге, а просто сажусь на одну из скамей и позволяю себе раствориться в тишине.
Здесь и сейчас я в безопасности. И могу отдохнуть душой, даже зная, что впереди новые беды и угроза, которой нужно неизвестно как избежать. Я сижу и, когда в мыслях снова всплывают ночные события, шепчу по кругу тихие молитвы и успокаиваюсь.
– Принцесса Алирра.
Обернувшись, я вижу в дверях короля с хмурым выражением лица.
– Милорд. – Я встаю и аккуратно кланяюсь. Кажется, мои стражи как-то успели донести до него, что я ушла из комнаты. Должны были. Как иначе он узнал, где меня искать?
Король заходит в часовню, взмахом руки позволяет мне сесть и сам опускается на другой край скамьи.
– Меня встревожили пересуды об этой ночи. Вы в порядке, дитя мое?
Я киваю:
– Как видите, милорд.
Он чуть склоняет голову, и знакомые морщинки в углах глаз выдают, что мой ответ ему понравился. И что он прекрасно знает, как мало этот ответ значит.
– Ваша мать сказала, что в ставни ударилась сова. Я подумал… не запомнился ли вам ее окрас?
Я моргаю. Окрас?
– Наверное… коричневый.
– То есть вы ее не видели?
Король пришел услышать правду. Не о моем состоянии, а о том, что случилось ночью. А если кто-то и знает достаточно, чтобы помочь мне, то именно он.
– Нет, – говорю я, – сову я не помню. Мне… мне приснилось кое-что. Стычка двух колдунов. В женщине было что-то нечеловеческое, а мужчина был похож на гостя из Менайи. Она напала на него, и я внезапно проснулась, а в комнате уже были ваши солдаты и эти выбитые ставни.
Король замирает, как изваяние, в его глазах обсидиановая чернота.
– Вы знаете, что это может значить? Мой сон?
Он отводит взгляд.
– Возможно, – говорит негромко, – что я совершил ошибку.
У меня сводит живот.
– Милорд?
Значит ли это, что его враги опаснее, чем казались? Или что не нужно было приезжать за мной?
Он смотрит на меня, и лицо его смягчается до встревоженного. Но, может быть, это лишь показное беспокойство, за которым прячутся истинные мысли.
– Сны могут порой предвещать будущее. Боюсь, что вам небезопасно зимовать дома, дитя мое. Я поговорю с вашей матушкой. Полагаю, вам нужно отправиться в Менайю как можно скорее.
Он встает и идет к дверям, оборачивается:
– Если вам снова приснится та дама, будьте предельно осторожны. И сразу же идите ко мне.
– Милорд. – Я согласно киваю.
Легкие шаги короля удаляются. Он обменивается парой тихих слов с квадрой в конце коридора и исчезает совсем.
Я снова поворачиваюсь вглубь часовни и обнимаю плечи руками. Он знает эту Даму, прекрасно знает, кто она. И почему-то это совсем не утешает.
Король отбывает домой три дня спустя, заверенный, что меня отправят следом через две недели. Они с матерью договорились, что я перезимую в Тариноне и выйду замуж по весне. Со мной оставляют две квадры солдат вместе с их командиром и обещают выслать к встрече на границе почетный караул.
Дни пролетают быстро, заполненные подготовкой к моему отъезду, сбором приданого и украшений, чередой ужинов и прощальными визитами бесконечных лордов, которым охота выслужиться перед королевой. Только к вечеру последнего дня я наконец могу отлучиться и попрощаться со всем, что дорого мне самой.
Я давно запомнила в лицо всех восьмерых своих стражей, но они по-прежнему не разговаривают при мне и даже почти на меня не смотрят. Лишь один знает мой язык, Матсин эн Корто. У него такая же, как у командира Саркора, серебряная сережка в ухе, только с сапфиром – мне показалось, что это у них вроде знаков различия. Сегодня, как и всякий день их службы при мне, воины следуют за мной повсюду.
Я заглядываю на кухню, и Стряпуха встречает меня лучистой улыбкой и обещает положить мои любимые мясные пирожки для первого ужина в пути. Все взбудоражены моим долгожданным спасением от брата и общей верой в то, что другой двор наконец оценит меня по достоинству. Дара и Кетси хватают меня за руки и кружат по кухне в танце, другие служанки хихикают, поварята хлопают. В конце концов я вырываюсь, тоже смеясь, вопреки беспокойству.
