Колыбель ветров - страница 3

Автор без прикрас описывает бедственное существование алеутов в США. Основная масса трудоспособных мужчин вынуждена надолго уходить на заработки — на американские котиковые промыслы, на строительства военных объектов, во флот и т. д. Оставшиеся жестоко голодают. В течение большей части года алеуты получают в среднем 800-1400 калорий в день. Результатом недоедания и тяжелой работы являются всеобщее истощение, повальные болезни и преждевременная смерть. На острове Атха 40 процентов населения больны туберкулезом, средняя продолжительность человеческой жизни составляет здесь только 25 лет.

Алеуты физически вымирают: их численность, в 1741 году достигавшая 20 тысяч, в настоящее время составляет, по сведениям Бенка, менее тысячи человек.

Как и другие национальные меньшинства США, алеуты подвергаются откровенной национальной дискриминации. Американские учителя запрещают детям говорить на родном языке, фактически, таким образом, обреченном на исчезновение. Национальные чувства алеутов на каждом шагу безнаказанно оскорбляют американские военнослужащие, учителя и другие "белые", которые "полагают, что люди других рас и национальностей, все, кто отличается от них цветом кожи, якобы не столь чувствительны, как они сами". Вынужденные постоянно терпеть обиды и унижения, алеуты сделались недоверчивыми, болезненно самолюбивыми и замкнутыми.

Автор говорит об алеутах с уважением, теплой симпатией, неподдельной тревогой за их будущее — будущее вымирающего народа. Он хорошо знает, что алеуты не составляют исключения среди отсталых племен, раздавленных и изуродованных колониальной экспансией капиталистических держав. "К сожалению, — пишет Бенк, — история человечества изобилует такими главами, как эта, повествующая о вымирании алеутов — народа в прошлом сильного и многочисленного, великолепно приспособившегося физически и духовно к окружающей суровой среде, ныне же обнищавшего, пораженного болезнями и ослабленного морально. Численность алеутов угрожающе сокращается, а их древняя культура подверглась почти полному разрушению. Старая экономика, на которой основывалось все существование и общее благополучие алеутов, в настоящее время в результате аккультурации претерпела такие разительные изменения, что возврат к ней для них уже невозможен. А то, что алеуты получили взамен, ни в коей мере не равноценно утраченному".

И все же сквозь объективную характеристику положения алеутов и искреннее сочувствие этому маленькому обездоленному народу в книге временами пробиваются черты представлений, типичных для этнографов капиталистического мира. Буржуазная ограниченность автора не позволила ему вскрыть подлинные причины нищеты и вымирания алеутов в США. Бенк прав, когда показывает полнейшую несостоятельность официальных ссылок на неблагоприятные природные условия Алеутских островов — зимы здесь мягче, чем в Мичигане, Анн-Арборе и даже в Мериленде. Но он впадает в ошибку, пытаясь объяснить бедственное положение алеутов с позиций широко распространенных в американской этнографии теорий диффузии и аккультурации, поборники которых изучают явления культурного взаимодействия как отвлеченные, самодовлеющие, по существу совершенно не связанные с общим ходом истории процессы. Основную беду алеутов Бенк видит в том, что они утратили свой старый, хорошо приспособленный к местным условиям уклад жизни и, будучи "сбиты с принятого ими пути", познали соблазны современной цивилизации. Он сокрушается, что теперешние алеуты почти перестали заниматься сбором съедобных растений, и возмущается тем, что они пристрастились к дорогостоящим консервированным продуктам. Таким образом, вся проблема решается автором не в плоскости классовых отношений, социального и национального угнетения алеутов в США, а в плоскости аккультурации, поглощения алеутской культуры американской.

Не удивительно поэтому, что Бенк не может найти ответа на волнующий его вопрос — как помочь алеутам. А между тем такой ответ возникает сам собой при сопоставлении положения алеутского населения Соединенных Штатов Америки и Советского Союза.