– Вроде бы ничего общего, – не обратив на это внимания, продолжила девушка. – Но во всех трех случаях ключевой фактор – время.
– Когда ты так говоришь, я начинаю тебя бояться…
– Зря. Вот послушай: в первом случае временной промежуток составляет почти три столетия, во втором – несколько часов, в третьем – несколько дней, месяцев или даже лет.
– Не факт. В третьем случае ничего определенного сказать нельзя.
– Там присутствует некий загадочный предмет, волшебный фонарь, который, по воспоминаниям очевидца, мог показывать картины будущего. Возможно, фонарь являлся одним из нескольких тайников, и в этом случае возникает еще один временной отрезок – от начала девятнадцатого века к середине двадцатого. И еще один – от середины двадцатого к началу двадцать первого.
– Ой, Верунь, как ты здорово излагаешь, как по писаному, – искренне восхитилась Юлька, азартно блестя глазами. – Я, правда, ничего не поняла в этих твоих рассуждениях, но продолжай, продолжай, очень интересно!
– А нечего продолжать! – развела руками Вера, едва ни смахнув на пол сахарницу. – Все, затор. Какая здесь еще может быть связь, кроме этой – как ни стараюсь, ничего в голову не приходит. Разве если только предположить, что кто-то открыл возможность путешествовать во времени и вовсю этим пользуется. А заодно и перетаскивает с собой все, что приглянется…
– Путешествия во времени невозможны! – спокойно произнес мужской голос.
Девушки обернулись как по команде. Кирилл стоял, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди. Из-под криво намотанных бинтов торчали светлые взлохмаченные волосы. Рубашка на темпологе отсутствовала, а брюки держались на одной пуговице, да и та готова была вот-вот оторваться.
Юлька уронила надкусанный бутерброд, а Вера невольно задержала дыхание. От небрежной, расслабленной позы Кирилла веяло чем-то непередаваемым, но заставляющим вспомнить те пресловутые токи, о которых с придыханием говорила подруга. Девушка почувствовала, как внутри прокатилась теплая волна, заставившая сердце замереть в предвкушении чего-то приятного, но наперекор ей откуда-то немедленно выплыла холодная мысль: "Как он сумел выбраться из гостиной? Мы же забаррикадировали дверь!".
– Путешествия во времени невозможны, и я тебе уже об этом говорил, – уверенно повторил мужчина, отрываясь от косяка и делая шаг к столу.
Вера медленно потянулась к гитаре.
– Юль, телефон при тебе?
– Д-да.
– Смотри внимательно, если он опять начнет буйствовать, немедленно вызывай санитаров. Я его задержу, а ты беги в ванную, запрись там и звони изо всех сил.
– Хорошо, – трагическим шепотом ответила Юлька.
– Я в порядке, – объявил темполог, приближаясь.
– Юль, ты меня поняла?
– Да.
– Девчонки, я в норме, – подойдя к столу, Кирилл любопытно покрутил носом. – Только есть очень хочется. О, омлет!
– Как меня зовут? – глядя на него в упор, спросила Вера.
– Степанида, – не задумываясь, ответил мужчина. – То есть, Афиногения… Я хотел сказать – Атлантида.
– Юлька, звони в психушку.
– Да шучу я, шучу, – темполог упал на стул и придвинул к себе нетронутую Верину тарелку. – Ты – Вера, она – Юлиана… Ты – художница, она – актриса…
– Какая актриса? Юлька, звони… – девушка глянула на покрасневшую подругу и осеклась.
– Кирюша, ты как себя чувствуешь? – Юлиана с преувеличенной заботой подалась к темпологу.
– Есть хочу! – повторил тот.
– Сейчас что-нибудь придумаю, – чирикнула девушка, подскакивая точно резиновый мячик и начиная хлопать дверцами шкафчиков.
Вера отвела глаза. Вид невозмутимо жующего Кирилла поднимал в душе волну глухого раздражения. Такое двойственное отношение к пришельцу из другого времени начинало всерьез ее беспокоить, ибо (насколько Вера себя знала) оно являлось неоспоримым симптомом для чувств иного рода. Когда мужчину хочется одновременно и стукнуть, и поцеловать – причем неважно, в какой последовательности – это страшно утомительно для девушки, привыкшей к ясности в отношениях. И разве сейчас время для романтических чувств? Бог знает, что вокруг происходит…
Девушка машинально заправила за ухо мешавшие волосы, подняла голову и встретилась взглядом с предметом своих мыслей.
