Чаша стояла на столе, отсвечивая позолоченными боками. Полукруглые выпуклости тулова, похожего на полураспустившийся бутон, украшал тончайший рельеф, в котором Вере почудилось нечто восточное. Причудливые арабески сплетались в удивительный узор, чудную игру света и тени. Ножка чаши представляла собой коленопреклоненную фигуру в длинном одеянии – за ее спиной полукругом раскрывались крылья, а нежное лицо с тонкими женскими чертами обрамляли волнистые волосы. И снова как в случае со статуэткой мастерство, даже гениальность исполнения не вызывали сомнений – настолько безукоризненным казался замысел и виртуозной работа.
Затаив дыхание, Вера поднесла руку к голограмме. Никакого металла, разумеется, она не почувствовала, но под пальцами возникло странное ощущение – словно касаешься скользкой пружинящей поверхности. Слегка стиснув руки, девушка смогла даже чуть-чуть приподнять чашу, но потом та выскользнула и встала на место.
Вера быстро огляделась по сторонам – нет, вроде бы никто ничего не заметил.
– Класс! Значит, это и есть то, что мы ищем? – понизив голос, спросила она.
– Возможно. Это чаша курляндского герцога – та, о которой говорил Константин. Ее ли мы ищем, скоро узнаем.
– Но как?
– Очень просто. Теперь, когда у меня есть матрица, можно запустить программу предметного поиска, – Кирилл коснулся чаши стилосом, точно волшебной палочкой уменьшив ее до размеров спичечного коробка. Вокруг чаши-малышки спиралями завертелись узкие световые ленты. – Если мы не ошиблись, если это действительно очередной тайник, он должен находиться где-то очень близко, буквально в нескольких километрах… Ага!
По экрану побежали столбики сравнительных показателей, и загорелась надпись: "78%". Зеленоватая полоса света развернулась, открывая кусок карты города, на котором ярко-красной точкой пульсировал локализированный объект. Изменив масштаб, Кирилл победно ткнул стилосом в схематичные очертания домов.
– Вот оно! Идентичность не полная, но процент впечатляет. Что это за место?
Вера хмурила брови, внимательно вглядываясь в карту.
– Кажется, Московский район… Погоди, погоди! А можно покрупней?
Кирилл молча крутанул стилосом. Крохотные серые прямоугольники домов увеличились в размерах и медленно закружились над столешницей. Среди прочих девушка сразу углядела знакомое бело-розовое здание с округлыми выступами, башенками и крестами.
– Чесменская церковь! – уверенно кивнула она. – Точно! А вот и кладбище рядом… Это где-то в районе улиц Авиационной и Ленсовета.
– Чесменская церковь? – почему-то удивился темполог. – А разве она еще стоит? Хотя… Ее вроде законсервировали?
– Ничего с ней не делали, отреставрировали только, и сейчас она является действующей. Можем потом зайти, если хочешь.
Кирилл неопределенно пожал плечами.
Проследив за его взглядом, Вера обернулась и обнаружила неожиданного слушателя их разговора, точнее, слушательницу – девочка стояла прямо за ее плечом и, мусоля во рту чупа-чупс, с интересом разглядывала объемную движущуюся картинку.
– Какая хорошая девочка, ути-пути! – растянув губы в умильной улыбке, засюсюкал темполог. – Какая красивая! А как тебя зовут?
От избытка сладости в его голосе Веру даже передернуло. Девочка набычилась, делая шаг назад:
– Мне мама не разрешает разговаривать с незнакомыми людьми, – неприветливо произнесла она, после чего развернулась и гордо прошествовала к своему столику.
– Не плохо! – одобрила Вера. – Это, что, тоже игра на каких-то детских инстинктах?
– Инстинкты не делятся на детские и взрослые, они действенны в любом возрасте. Я просто применил одну из базовых психометодик из области детской педагогической практики, по-простому это называется "сделай наоборот" или "эффект от противного". – Темполог выдержал многозначительную паузу, потом, улыбнувшись, признался. – Вообще-то у меня самого племянницы-двойняшки, им сейчас по семь лет… Ты не поверишь, как непросто бывает без научной подготовки общаться с детьми.
– Тогда все ясно. Думаю, нам не стоит рассиживаться, доедай скорей… – девушка перевела взгляд на тарелки и осеклась – каким-то непостижимым образом еда с них уже исчезла. Стоящий рядом чайник тоже оказался пустым.
